— Но после сэппуку Фухито у нас не так много возможностей для выбора, — жестко заключил Такеши. — А поскольку сёгун с одной рукой довольно нелепое зрелище, все было предопределено.
Такеши умел быть безжалостным к другим, но безжалостнее всего он был к самому себе. Наоми казалось, что иногда он намеренно упоминает отрубленную руку. Словами он будто бы сечет себя.
— Нарамаро-сан возьмет теперь на себя большую ответственность. Он мог этого не хотеть, — тихо сказала Наоми. — И его колебания можно понять.
— Нужно делать, что должно, — непреклонно отрезал Такеши. — Кто, если не он, мог стать сёгуном? Дайго-сан?
Покачав головой, Наоми вздохнула.
— Не все способны жить так, как ты. И разделять твои убеждения, — она смотрела на Такеши, но в то же время будто бы сквозь него — на игру света и тени на гладкой поверхности ширмы. — Ты судишь всех по себе, но так нельзя! Ты слишком многого требуешь от других, и не думаешь, что люди — разные. То, что с легкостью дается тебе, может требовать нечеловеческих усилий от кого-то еще.
Все время пока она говорила, Такеши смотрел на нее тяжелым взглядом, скрестив на груди руки.
— Это лишь оправдания, Наоми. В конечном счете — ты либо делаешь, либо нет, — он отвернулся к окну и принялся сосредоточенно смотреть на бурлившую снаружи жизнь. — Потом, когда будет уже поздно делать, ты никогда не убедишь себя в том, что ты не могла, что ты была права, решив немного выждать, что, как бы ни торопилась, все равно не успела. Я знаю, о чем говорю.
— О чем? — она могла промолчать, как делала раньше, но чувствовала, что будет очень жалеть, если промолчит теперь.
Такеши усмехнулся.
— Однажды мы с отцом опоздали к моей матери, — сказал он просто. — А могли бы успеть, но слишком долго колебались.
Кровь бросилась к щекам Наоми, и она зажмурилась. «Не задавай вопрос, если не хочешь услышать ответ», — в который раз напомнила она себе.
После услышанного продолжать разговор ей не хотелось. Такеши не изменится, и у него есть причины. Она также не отступит от своей точки зрения, потому что очень хорошо знает, каково это — не соответствовать чужим ожиданиям. И слышать об этом каждый день, и видеть это в каждом взгляде.
Наоми поднялась, и светло-серый, почти жемчужный шелк кимоно заструился вокруг ее фигуры. От бедра и вниз по подолу шла яркая вышивка — тонкие ветви с зеленой листвой и цветами сливы. Обернувшись на звук, Такеши встретился взглядом с Наоми, и хмурое выражение постепенно исчезло с его лица.
— Завтра я отправлюсь с Мамору в поместье Токугава за твоей мачехой и сводной сестрой, — немного погодя сказал он и, шагнув к двери, распахнул створки.
— Да. Я помню, — она кивнула, радуясь, что с каждым разом ей все лучше и лучше удается сохранять ровный, беспристрастный тон. — Почему ты едешь сам, а не отправишь Яшамару-сана, как хотел?
Они шли по коридору — Такеши чуть впереди, и потому Наоми не видела его лица. Но видела, как заходили желваки на его левой скуле.
— Так будет лучше.
Подобный ответ Наоми не удовлетворил.
— Что происходит у тебя с Яшамару?
Такеши остановился на полушаге и всем телом повернулся к Наоми. Они стояли в одиночестве в длинном переходе, соединяющем левое и правое крыло поместья. В послеполуденное время слуги редко заходили сюда; для них находились занятия в нежилой части, где располагался очаг для приготовления пищи.
Наоми чуть приподняла голову, вздернув подбородок с тем же упрямством, как и прошлогодней весной при первой встрече с Такеши. В непривычно распахнутом вороте кимоно, оголявшем его грудь, виднелся хвостик одного из шрамов — он находился как раз на уровне глаз Наоми, и она цеплялась за него взглядом снова и снова.
— Я не могу доверять ему так, как доверял прежде, — он хмурился, все еще не решив окончательно, стоит ли поддерживать этот разговор. — Он не раз меня подводил.
Он усмехнулся, заметив недоумение во взгляде Наоми.
— Ты со мной не согласна, — заключил он. — Любопытно, ты не помнишь или не считаешь, что Яшамару тогда меня подвел?
На ее щеках двумя небольшими, овальными пятнышками вспыхнул румянец.
— Когда тебя похитили. Когда у Асакура в меня целился Нанаши. И еще мне рассказали, что Яшамару высказывал недовольство тем, что провел почти всю войну в поместье, — не дождавшись ответа, он перечислил сам.
Последнее, очевидно, особенно сильно раздражало Такеши. Он едва не скрипел зубами, когда говорил об этом.
— Тогда отошли его куда-нибудь, — жестко предложила Наоми. — Ты все равно больше не сможешь нормально к нему относиться. Зачем тебе управляющий, которому ты не доверяешь?