Он коротко кивнул ей, выразив благодарность, и зашагал по коридору прочь.
Бесконечно длинный день, который едва перешел за полдень.
Его оставшуюся половину Такеши провел в суете: без Наоми, которая твердой рукой вела дела поместья, вся обыденная рутина стала его заботой. А еще следовало разобраться с теми письмами, что он отбросил в сторону утром, посмотреть донесения с дальних границ и испытать в схватке молодых самураев, недавно вошедших в возраст. И, наконец, придумать достойное объяснение для Хиаши-самы, почему Такеши не сможет забрать свою воспитанницу домой.
Вечер дня, утро которого тянулось бесконечно, наступил неожиданно быстро. Такеши и не заметил бы, как на землю опустились сумерки, не стань ему темно просматривать письма без света глиняной лампы.
Он вернул кисть для письма в специальную подставку, с наслаждением размял шею и потянулся, хрустнув плечами. Его никто не беспокоил — ни слуги, ни самураи, и потому он успел сделать многое из того, что собирался.
Такеши плавно поднялся, плеснул водой на лицо и вышел из комнаты. Тишина, царившая в коридорах поместья, показалась ему непривычной и незнакомой. В другие дни их заполнял шум голосов, шорох одежды и стук обуви, а сегодня будто бы даже с улицы сквозь тонкие стены не проникали звуки.
Поместье стало отражением его хозяйки. В другие дни Наоми своей неизменно быстрой, легкой походкой пересекала его коридоры, частенько заглядывала к слугам, готовившим пищу у очага, заходила к Хоши и Томоэ, гуляла по саду, ходила к дальним хранилищам, навещала минка, в которых жили самураи с семьями. Ее голос раздавался в различных уголках поместья, и Такеши видел ее в течение дня.
Сегодня же в поместье было пусто.
Хоши дожидалась его за накрытым, но нетронутым столом в комнате, где проходили их трапезы. Она встала, когда он вошел, и склонила голову. Дочь прятала от него глаза, но Такеши хватило нескольких мгновений, чтобы понять, как сильно она расстроена.
Место за столом по правую руку от него, место Наоми пустовало.
— Итадакимас! — сказал он, опустившись на татами и взяв в руку палочки.
По давно заведенному обыкновению еда во время их трапез была самой простой. Такеши привык обходиться лишь вареным рисом и лепешками еще с детства, когда отец стал брать его с собой в походы, и в мирное время не изменял себе. В немногочисленных пиалах к ужину им подали рис, рыбу, горные овощи и дайфуку*.
Хоши уныло ковырялась палочками в тарелке, катая рисинки по ее стенкам. Смотреть на отца, а равно на пустующее место матери за столом она избегала.
— Через день или два в поместье приедет глава клана Асакура со своим внуком — твоим женихом.
Полгода назад он рассказал дочери, что однажды она выйдет замуж за наследника Дайго-сана и станет частью клана Асакура.
Если у него не родится сын, Хоши — единственная наследница клана Минамото. Если у него не родится сын, ему придется заставить Дайго-сана изменить условия брачного договора, и Такеши знал, что это будет непросто. Куда легче выиграть войну, чем уговорить старика Асакура — он прочувствовал это на собственной шкуре.
Хоши смотрела на него, распахнув глаза.
— Я увижу Санэтомо-куна?
Такеши сомневался, что его маленькая дочь в полной мере осознает, кем для нее является внук Дайго-сана. Пока он для нее — лишь мальчишка, которого она никогда не видела, но с которым ей до жути любопытно познакомиться, ведь не у каждой девочки ее возраста уже есть жених!
— Вероятно, да, — легкая улыбка тронула губы Такеши.
Его дочь — совсем еще дитя. Глядя на нее, он каждый раз вспоминал о том, что давно забыл — о том, какими непосредственными бывают дети.
— С чего начался род Асакура?
Дитя или нет, его дочь должна быть готова встретиться с Асакура. И прежде всего она должна знать историю клана.
— С Асакура-но Макото, — торопливо ответила Хоши. — Он был седьмым сыном Императора Сага и первым, кому Император Сага даровал фамилию Асакура.
Отложив в сторону палочки, она с волнением смотрела на отца и боролась с желанием прикусить губу. Истории великих родов ее начали учить год назад, но Хоши до сих пор путалась в именах и датах — они казались ей такими одинаковыми!..
— Сколько он насчитывает ветвей?
— Двадцать одну, по имени каждого из императоров, кому наследовала та или иная ветвь, — с замиранием сердца сказала Хоши. Она догадывалась и боялась следующего вопроса отца.
— Назови их.
В свое время Такеши сбился на самой последней, чем заслужил наказание отца.
— Сага Гэндзи, Сэйва Гэндзи, Монтоку Гэндзи, Коко Гэндзи, Дайго Гэндзи, Мураками Гэндзи, Уда Гэндзи, Ниммё Гэндзи, Ёдзэй Гэндзи, Рэйдзэй Гэндзи, Кадза́н Гэндзи, Сандзё Гэндзи, — монотонно начала перечислять Хоши, изо всех сил стараясь не бояться и не запнуться.