— Всего четыре месяца. Когда шла война, меня не было в поместье гораздо, гораздо дольше. Ты будешь очень храброй девочкой, и совсем не заметишь, как пролетит время. А потом, когда мы вновь увидимся, ты покажешь мне то, чему научилась.
Хоши просияла и часто-часто закивала. Обещание отца посмотреть на ее успехи в занятиях примирило ее с необходимостью пожить какое-то время не в поместье. Она будущая онна-бугэйся и не должна бояться небольших трудностей.
— Прости меня за то, что ослушалась, — пробормотала Хоши ему в плечо.
Ей сделалось ужасно стыдно за свое неподобающее поведение. Ее мама болела, а она вела себя совсем как ребенок. Пререкалась с отцом, мешалась Мисаки! Ведь еще никогда отец не запрещал ей ничего без повода, и всегда, когда он говорил о чем-то или просил, это было действительно важно.
Такеши кивнул и поцеловал ее в лоб.
Глава 50. Отравитель
Такеши шел по дому широко и стремительно — как и всегда, и редкие слуги, оказавшиеся в господской части, поспешно уступали ему путь, и кланялись вслед. Такеши неосознанно сжимал и разжимал правую ладонь, бередя незатянувшиеся порезы, и хмурился, думая о предстоящих делах.
Он нашел Мамору во дворе перед главным домом — тот отдавал последние указания самурайским патрулям, которым предстояло встретить Асакура и проводить их к поместью.
— Наоми и Хоши вместе с Рю-самой уедут на какое-то время из поместья, — сказал ему Такеши. — Их будет сопровождать Масато. Пока все заняты подготовкой к встрече Асакура, я хочу, чтобы ты обыскал все минка — и слуг, и самураев. И все поместье, все комнаты, включая мою. Ищи засушенные травы и ягоды, мешки с ними, горшки, готовые отвары — любые, кроме тех, что относятся к лекарственным. И начни с комнат своей жены и сестры, — Такеши пристально и жестко посмотрел на него, и Мамору показалось, что под ногами зашаталась земля.
Он покачнулся и даже шагнул назад, чтобы сохранить равновесие.
— Такеши-сама… — он заговорил и замолчал, услышав, как дрогнул голос. Прикрыл на секунду глаза, сделал глубокий вдох и склонил голову. — Да, Такеши-сама.
Минамото отпустил его резким кивком и проводил взглядом. Со спины Мамору стал разом похож на старика, хотя шел с расправленными плечами, не горбясь. Такеши знал: если то, чем травили Наоми, найдется в комнате Ханами или Мисаки, он лишится своего вернейшего самурая. Мамору не будет с этим жить.
Когда за рикшей, увозившей его семью, закрылись ворота, Такеши подумал, что поместье опустело. Необъяснимая, неразумная мысль посетила. Ведь сейчас в поместье находилось самураев вдвое больше обычного — в преддверии визита Асакура он приказал стянуть воинов из ближайших расположений. И слуги вносили свою лепту в суету, заполняя дорожки в саду и комнаты в доме своими шагами, приготовлениями, негромкими голосами.
Но его жена и дочь уехали, и Такеши понял, что остался один.
Такеши ушел к месту, где упражнялись обычно самураи, и сперва долго, медленно и вдумчиво подтачивал свою катану — это занятие всегда успокаивало его и помогало сосредоточиться, облечь мысли в плавную, тягучую форму, и позволить им скользить единым потоком на задворках сознания. А после вел бой с невидимым противником, раз за разом рассекая катаной воздух. Там его и нашел Мамору спустя пару часов, когда солнце перешло полуденную черту.
Скинув куртку, Такеши жадно пил холодную воду из бамбукового ковша, и кожа на его груди и плечах покраснела в местах, куда попадали капли. Услышав знакомые шаги, он не подал вида и стоял к Мамору спиной, пока он не остановился и тихо кашлянул, привлекая его внимание.
Такеши знал ответ до того, как Мамору его произнес. Если бы удалось что-то найти, он вел бы себя иначе.
— Я все осмотрел, господин. Не нашел ничего необычного, или подозрительного, или странного, — произнес Мамору убитым голосом.
Он ощущал необъяснимую вину и чувствовал, что был обязан что-то найти, а теперь подвел своего господина. И еще он ощущал беспомощность. Он не знал, чем был вызван приказ господина, и мог лишь догадываться, почему он велел начать с комнат его жены и сестры. Мамору не считал, что вправе задавать вопросы. Не теперь, когда господин, очевидно, перестал ему доверять.
— Я тебе верю, — сказал Такеши, словно прочитав его мысли.
Ему было совсем не сложно угадать, о чем думает Мамору: отчаяние и беспокойство предельно четко виднелись на его лице.
— Иначе не стал бы просить осмотреть комнаты Ханами и Мисаки, — добавил Такеши будто само собой разумеющееся.
Накинув на плечи куртку, он повернулся к Мамору и провел ладонью по длинным волосам, выбившимся из традиционной прически во время его упражнений с катаной. Прошло столько лет, но Такеши все еще помнил, как кололи ладонь его коротко, нарочито рвано обрезанные волосы. Он поклялся стричь их, пока не отомстит за свой клан. Но отмстил ли он по-настоящему, уничтожил ли всех врагов? Его жену травят, и значит, свою клятву он не исполнил.