Вопреки ее мыслям, не взирая на ливень стеной, Такеши тренировался снаружи вместе с Яшамару и еще несколькими самураями, имен которых она не знала. Обнаженный по пояс, держа в вытянутых руках две катаны, он сошелся с тремя своими воинами в невероятно красивом, захватывающем танце, который при других обстоятельствах мог стать смертельным. Капли воды разлетались во все стороны с его распущенных, коротких черных волос, когда он вертелся вокруг своей оси, отражая чужие атаки.
Под шум дождя поединок казался почти умиротворяющим, и Наоми залюбовалась, прислонившись к дверному проему. Ее вскоре заметили: она увидела, как начали переговариваться самураи, до того наблюдавшие за своим господином в молчании. Она не знала, заметил ли ее Такеши; даже если да, то присутствие жены никак его не потревожило, не отвлекло от главного — схватки. Она закончилась, лишь когда все три его соперника оказались обезоружены и повержены. Самураи поклонились ему, и Такеши кивнул. К нему подбежал какой-то мальчишка, которого Наоми раньше не видела, и протянул куртку, но тот отмахнулся.
Дождь постепенно сошел на нет. Такеши переговорил о чем-то с самураями и отпустил их. Яшамару ушел последним, единожды оглянувшись на своего господина. Наоми смотрела, как ее почти-уже-муж медленно идет к дому через тренировочную поляну. Она изо всех сил старалась отвезти взгляд от его обнаженной груди и поднять его выше: так, чтобы видеть только лицо.
На перилах деревянной веранды, укрытой от дождя навесной крышей, дожидались своего часа сложенные купальные простыни. Такеши взял одну из них и промокнул лицо, когда поднялся по ступеням. Он ничего не сказал Наоми, хотя теперь их разделяло лишь несколько шагов.
— Я была не права, — собравшись с духом, начала она. — Я не должна была с тобой так говорить.
Такеши отжал с волос воду и впервые посмотрел на Наоми.
— Прости меня.
Он накинул купальную простыню на плечи. Ее взгляд против воли скользнул по уродливому клейму у него под грудью.
— Я не потерплю такое от своей же жены, — спустя долгую, наполненную молчанием минуту сказал Такеши.
По его голосу нельзя было сказать, злился ли он еще, или уже нет.
Наоми зябко повела плечами. Дождь оставил после себя прохладную свежесть и тихий перестук капель, падавших с крыши.
— Я не… — она заговорила, но осеклась.
Лучше не начинать сейчас, чтобы вновь потом не пожалеть.
— Я прикажу, чтобы Яшамару и Масахиро присоединились ко мне утром за трапезой, — сказал Такеши, поймав взгляд Наоми. — Ты придешь к нам и расскажешь, почему хотела отменять подати для крестьян.
— Не отменить, а смягчить, — она повторила то, что говорила несколько дней назад, и Такеши дернул уголком губ, усмехнувшись.
— Смягчить, — повторил он.
— И что ты решишь? — Наоми подняла голову, чтобы смотреть ему в глаза.
— Зависит от тебя, — Такеши пожал плечами и провел пальцами по ее щеке, заставив Наоми вздрогнуть от нечаянной ласки. — Убеди меня.
Глава 10. Клятва
Наоми решила сделать по-своему. Она опозорилась публично в тот день, когда Масахиро обратился к Такеши на крыльце поместья, в окружении самураев. И постоять за себя она должна так же, в присутствии людей, а не во время тихого ужина для четверых человек.
В ту ночь Такеши вернулся в свою спальню, но утром она все равно проснулась одна. Она знала, что сразу после рассвета и до первой трапезы ее будущий муж проводит с самураями утреннюю тренировку, и решила воспользоваться этой возможностью.
На смену вчерашнему дождю пришло солнце, и сквозь приоткрытые ставни на татами падали его первые лучи. С особой тщательностью Наоми умылась и даже слегка припудрила лицо. Она ведь собиралась на своего рода битву, и должна подойти к ней со всей ответственностью. Уже не первый раз она пожалела, что у нее совсем нет никаких украшений. Все, что когда-то было, осталось в поместье отца. Ее старые заколки и гребни из черепахового панциря, ленты и отрезы ткани являлись ее приданым наряду с множеством другим вещей, и отец был обязан направить его в поместье нового мужа своей дочери, даже если и не хотел.