— Это просто невозможно представить. Ты хочешь, чтобы я не задавала никаких вопросов и не досаждала тебе своим глупым любопытством. А еще ты хочешь, чтобы я читала свитки и вникала во все тонкости, вела дела твоего поместья и рассталась со своими ошибочными убеждениями о том, как устроен мир — пылко заговорила Наоми, ловя его взгляд.
— Но так не бывает одновременно! Как же ты сам не видишь? Или одно, или другое. Или покорная немая жена, которая не задает лишних вопросов; либо жена, которая такие вопросы задает, но занимается также и всем тем, чем ты хотел бы, чтобы я занималась!
Где-то в глубине души Такеши был по-настоящему впечатлен. Во-первых, Наоми была права сейчас. Быть может, он сам не понимал, чего хочет, или что хочет нечто невозможное. Во-вторых, от обвинений и упреков она перешла к логике. В точности так, как он ее учил. И это оказалось непросто — в первую очередь для него же.
— Хорошо.
Как же трудно далось ему это признание!
— Хорошо, — повторил Такеши, смирив свою гордыню. — В твоих словах есть зерно разума.
Наоми подняла голову и не удержалась от ликующей улыбки. Он признал, что она права. Признал!
Минамото вернулся обратно и сел за низкий стол, жестом пригласив жену разместиться напротив. И вновь испытал неприятный укол, наблюдая, как осторожно она опускается на футон, оберегая спину и лодыжки, по которым пришлись удары хлыста. На ее тонких запястьях на второй день еще пуще расцвели уродливые, багровые полосы от пут, которыми ее связали. Она прятала руки в широких и длинных рукавах кимоно, но порой, вот как сейчас, поднимала ладонь, чтобы смахнуть с лица выбившийся из прически волос, и обнажала свои раны.
— Все, что я сказал — правда. Женщин нашего клана никогда не вмешивали ни в войну, ни в политику, — ему пришлось вскинуть ладонь, потому что Наоми намеревалась горячо протестовать. — И все, что ты сказала — тоже правда. Я уже вмешал тебя в дела клана. Из-за этого тебя пытались сперва отравить и теперь похитить.
Он сложил перед собой руки в замок, поставив на стол локти.
Наоми пристально вглядывалась в него, жадно ловила каждое слово.
— Я не знаю, как давно Масахиро меня предал, — помедлив, Такеши продолжил. — Он служил клану почти десять лет. Я был мальчишкой, когда он появился в поместье. Его привел отец.
— Но кому он верен? — вырвалось у Наоми, и она цокнула с досадой языком.
Не стоило его перебивать.
— Есть одна догадка, — Такеши усмехнулся уголком рта. — Он служит Тайра или кому-то из их союзников.
Она слегка смутилась очевидностью ответа на свой вопрос. Могла бы додуматься сама! Клан Минамото на пороге войны. К кому как не к его врагам переметнуться неверному слуге?.. Наоми поежилась, борясь с желанием обхватить себя за плечи. Забавно. Уже в который раз она отчаянно стремится узнать правду, а, услышав, тотчас принимается жалеть?
— Довольно на сегодня откровений? — Такеши одарил жену проницательным взглядом, заметив ее смятение.
Он насмешничал, но беззлобно.
— Пожалуй, — не став притворяться, согласилась Наоми. — Ты напрасно насмешничаешь, — сказала она уже тише. — Ты поговорил сейчас со мной, и я уже не хочу ничего у тебя выпытывать, терзать одними и теми же вопросами, гонять их по кругу.
Минамото не признался бы никому, но в тот момент он ощутил укол стыда. Ведь вновь ее слова звучали разумно. Он не ожидал подобной мудрости от девчонки, которая еще пару часов назад кричала на него и выбегала из комнаты, не добившись от мужа желаемого. Быть может, он ее недооценил.
Вместо ответа он неопределенно повел головой. Этот жест выглядел как кивок, и Наоми подавила неуместную улыбку. Она осторожно поднялась с футона и все же поморщилась, когда тяжелое кимоно натянулось на спине, и ткань потревожила свежие следы от кнута.
В смежной комнате, где стояла деревянная бадья, Наоми умылась из кувшина прохладной водой. Вернувшись, принялась расплетать высокую, сложную прическу у себя на затылке. Волосы все еще казались непривычно короткими. Больше они не скользили по ее спине густым, тяжелым водопадом. Не скрывали острые лопатки и худые плечи, и шрамы, полученные в прежней жизни.
— С короткими тоже красиво, — от стола донесся бесстрастный голос Такеши.
Наоми удивилась. Она думала, муж даже не смотрит в ее сторону. Сидя за столом, он листал свиток за свитком, очевидно надеясь нагнать время, потраченное на разговоры с ней. Выходит, она ошибалась. Не впервой.
— Спасибо, — ее губы дрожали, пока она его благодарила.
В детстве ее часто называли некрасивой. Не такой, как остальные. Слишком высокая, слишком угловатая, слишком зажатая. Она хмурилась чаще, чем пристало девушке. Она выглядела значительно худее сверстниц, и многие также считали это недостатком. Единственное, в чем сходились все, так это в том, что волосы у нее были роскошные. Длинные, густые, шелковистые. Волосок лежал к волоску, и не нужно было проводить по ним расческой тысячу раз, чтобы придать им особый блеск. Они и без того блестели. Ее волосы всегда хвалили, и вскоре Наоми начала воспринимать их как единственное красивое, что в ней есть.