Господи Иисусе…
Детективы, видать, приехали сюда, чтобы забрать его, потому что машина Тома здесь. Видели ли соседи?
По спине у меня бегут мурашки, кружится голова.
Нужно кому-то позвонить. Сделать хоть что-нибудь. Но, помимо Тома, мне не к кому обратиться, не на кого опереться. Как я дошла до жизни такой? Слишком занята обустройством кафе. Слишком занята с Поппи. Слишком занята своей ролью любящей супруги… Том всегда говорил, что не стоит переоценивать друзей, что они лишь отвлекают нас друг от друга. Люси и мамаш из садика я держу на почтительном расстоянии, поэтому сейчас мне не с руки обращаться к ним. В голове всплывает голос Тома: «Мы нужны только друг другу, Бет. Все остальные не имеют значения».
Но Тома здесь нет. И вдруг я понимаю, что он был не прав – мне все-таки нужны другие люди.
Только вот в данный момент их нет. Я в этой ситуации совсем одна.
Глава 8
Том
Сейчас
Понимаю, что принял правильное решение, с самого начала позвонив Максвеллу, хотя детектив-инспектор Мэннинг и детектив-сержант Уолтерс хотели всего лишь «задать пару вопросов». По крайней мере, он в курсе дела, знает ситуацию – теперь, когда меня снова забрали. В ходе первого допроса я не стал играть в молчанку, поскольку в этом не было нужды. Несколько простых ответов, чтобы «составить представление о Кэти» – вот и все, что им требовалось, сказали они. С какой стати уходить в отказ в такой ситуации? На мой взгляд, такое поведение сразу же вызывает сильные подозрения. Я порядком насмотрелся документальных сериалов про реальные преступления, и, о боже, до чего же меня бесит, когда допрашиваемый каждые пять секунд талдычит: «Предпочитаю воздержаться от ответа!» В таких случаях я едва сдерживаюсь, чтобы не запустить пультом в экран телика. Естественно, я куда лучше буду выглядеть, если стану отвечать на их вопросы прямо и без утайки.
Если они поймут, что я всеми силами готов им содействовать, то, возможно, предпочтут искать в каком-то другом месте.
Тем не менее теперь, во время второго допроса, вид у них куда более деловой, чем в первый раз, и я всерьез подумываю о том, чтобы использовать подход под названием «хранить молчание». Без сомнения, Максвелл тоже посоветует подобную тактику, потому что вдруг я брякну что-нибудь не то? Каким-то образом впутаю себя в это дело? По крайней мере, если я не вступлю в бой, то они не смогут и заманить меня в ловушку. Поскольку именно на это все и похоже. На тщательно заготовленную ловушку. Замани меня в западню невинными вопросами, усыпи мою бдительность, породив ложное чувство безопасности и заставив меня подумать, будто они жутко благодарны мне за содействие, и тут – бац! – тресни меня по башке чем-нибудь увесистым.
Что, по их мнению, они знают?
«Да ничего они не могут знать… Там вообще нечего знать».
Если я буду достаточно часто повторять это у себя в голове, то не исключено, что и сам в это поверю.
Какой же я дурак, что не поговорил с Бет, когда она об этом просила! Оставить разговор до сегодняшнего вечера было явно огромной ошибкой – и теперь уже поздно исправлять ситуацию; мне удалось лишь оставить коротенькое сообщение на домашнем телефоне. Готов поспорить, что они пообщаются с ней раньше, чем это получится у меня.
– Вы обвиняете моего клиента в совершении какого-то преступления, детектив Мэннинг? – спрашивает Максвелл. Он сидит рядом со мной, свободно-непринужденный, но властный в своем сшитом на заказ серебристо-сером костюме, его медно-рыжие волосы аккуратно уложены гелем. Голос его спокоен, тверд, уверен. Человек он деловой и прагматичный, общается без всяких обиняков и иносказаний, и стоит каждого пенни из тех денег, что я собираюсь ему заплатить. Если повезет, это будет последний раз, когда мне пришлось прибегнуть к его услугам.
– Как вам известно, ваш клиент признает, что у него были отношения с Кэти Уильямс из Бетнал-Грин, Лондон, непосредственно перед ее исчезновением. У нас также есть факты, свидетельствующие о том, что он мог быть причастен к этому исчезновению. Это делает мистера Хардкасла персоной, представляющей оперативный интерес.
Моя уверенность в себе тает как дым.
Детектив-инспектор Мэннинг впервые упоминает об этом, и мое нутро реагирует на это не лучшим образом. Смутно сознаю, что голоса в допросной продолжают звучать – Максвелл задает какой-то вопрос касательно положенного по закону предоставления ему всех материалов дела, детектив что-то отвечает, но их слова словно растягиваются, искажаясь, накладываясь друг на друга и превращаясь в неразборчивый бубнеж – не могу расшифровать значение ни одного из них. Внезапное чувство, будто я нахожусь на лодке в бурном море, заставляет мой рот наполниться слюной.