— И?
— И… Хорошие новости заключаются в том, что в ходе последнего эксперимента нам удалось одновременно ликвидировать девятьсот человек, за один раз.
— Девятьсот? Как вам это удалось? Явно не газвагонным методом.
— Нет, конечно же. Рейхсфюрер дал более чем чёткие распоряжения по данному вопросу. Если мы хотим ликвидировать всё еврейское население Европы в течение нескольких лет, газвагоны попросту не справятся с числами. Ну сколько человек можно задушить газом в газвагоне? Сорок-пятьдесят от силы. Используя мой новый, только что разработанный метод, мы сможем избавиться от тысячи, а может и двух тысяч за раз, и всё это в течение… получаса, я бы сказал. Прошу вас, следуйте за мной.
Один из эсэсовцев коменданта открыл дверь, ведущую в бункер, и мы все спустились в сырой подвал с едва ощутимым запахом какого-то химиката в воздухе. Я осмотрелась и почувствовала нехорошие мурашки на коже. Генрих был прав. Не стоило мне сюда приезжать. Я вдруг очень захотела оказаться дома и не слушать, о чем дальше будут говорить комендант и Гейдрих.
— Что это за запах? — спросил группенфюрер, морща нос.
— А это — моя гордость и личное изобретение, герр группенфюрер. Это газ, который мы использовали в ходе эксперимента и который доказал свою эффективность в разы лучше выхлопной трубы, ранее используемой в газвагонах. Мой помощник опробовал его на советских военнопленных, и он сработал просто прекрасно.
— Постойте, а воздух, которым мы сейчас дышим, он не… — Гейдрих не закончил предложение и нахмурился, глядя на коменданта.
— Нет, нет, воздух сейчас совершенно безвреден, герр группенфюрер, — поспешил заверить его тот. — Это всего лишь остаточные пары. Блок проветривался в течение вот уже нескольких дней и абсолютно безопасен.
— Что же это за чудо-газ?
— Вы, должно быть, о нём слышали. «Циклон Б», пестицид, содержащий цианид. Это улучшенная версия «Циклона», впервые использованного в Великую Войну.
— Ах да, я, кажется, что-то подобное припоминаю. Мы впервые опробовали его во время программы эвтаназии. И как именно он работает?
— Ну, принцип схож с тем, что мы раньше применяли в газвагонах: заводим всех этих людей внутрь, запираем газонепроницаемую дверь, только вместо выхлопных газов бросаем внутрь порошок сквозь специальные вентиляционные отсеки на крыше. Чем больше людей находится внутри, тем быстрее порошок растворяется в воздухе. Как мне сказали, его эффективность в разы повышается при высоких температурах, так что в нашем случае аккумулируемое тепло человеческих тел очень способствует его работе.
— Сколько уходит времени на весь процесс? Я имею в виду, до смерти последнего человека?
— Во время нашего первого эксперимента у нас заняло порядка пятнадцати до тридцати минут.
— Почему не точное время?
— Потому что о времени смерти мы ориентировались по звукам внутри. Сначала они все очень громко кричали, примерно через пятнадцать минут половина криков стихла, а через тридцать минут мы больше ничего уже не слышали. И опять-таки, если вы сравните это с газвагонами, разница налицо. Газвагонам иногда приходилось работать по целому часу, до смерти последнего человека.
— Прекрасно. Рейхсфюрер будет очень рад вашим результатам. Но вы сказали, что это были хорошие новости; в чем плохие?
— Плохие новости заключаются в том, что этот конкретный бункер не совсем подходит под наши планы. Его трудно проветривать, да и к тому же, он находится слишком далеко от крематория. Не можем же мы таскать по девятьсот трупов туда-сюда каждый раз. Я уже приказал начать строительство нового комплекса, исключительно для использования «Циклона Б».
— Такой же тип конструкции?
— Не совсем. У меня, по правде говоря, возникла куда лучшая идея. Вместо бункера, который, вы должны со мной согласиться, выглядит более чем подозрительно, — оба они понимающе хмыкнули. — я строю им душевую.
— Душевую? Я что-то не совсем понимаю…
— Герр группенфюрер, я сейчас вам всё объясню. Рейхсфюрер выбрал Аушвиц как первый в рейхе лагерь смерти. Не просто работный лагерь, но лагерь по уничтожению всех враждебных народу рейха элементов. Очень скоро я начну получать тысячи новых заключённых со всех оккупированных территорий, и из этих тысяч по крайней мере треть нужно будет отсеять ещё во время отбора. Детей, женщин с детьми, престарелых, другими словами, всех непригодных для работы. Так как же мне их согнать всех вместе в какой-то сильно подозрительный бункер, не вызвав всеобщей паники?