Бланш стояла у меня за спиной, Милли клевала носом. «Его здесь нет, - сказала я. - Должно быть, мы его прозевали». Я быстро увела девочек. Не думаю, что они что-нибудь разглядели.
Мы никогда это не обсуждали, просто продолжали жить, как раньше. Но с этого времени что-то во мне закрылось окончательно, как дверь гримерки, которую я захлопнула за собой. Что-то закончилось для меня.
Иногда я задумывалась об этом: о том, чего так не хватало моему браку; о той части меня, которую, мне казалось, я никогда не смогу выразить, но которая может быть так внезапно, почти случайно потревожена какой-то мимолетной грезой или брошенным на незнакомца взглядом, или незнакомцем, взглянувшим на меня.
Помню один момент, что случился со мной давно, когда я была уже знакома с Юджином, но все еще жила в Лондоне. Я шла по набережной Темзы, мне встретился мужчина, который обернулся, чтобы посмотреть на меня. Это было незадолго до свадьбы - я шла на встречу с Ирис в Лионский угловой дом, что стоял на Тоттенхем-корт-роуд.
Она должна была стать свидетельницей на моей свадьбе, и я хотела показать ей образцы ткани для ее платья. На мне был изящный темно-синий костюм, замшевые, с ремешками, туфли на высоком каблуке, лучшие шелковые чулки с идеально ровными стрелками и розовая войлочная шляпка с плотной репсовой лентой.
Я немного запаздывала на встречу. Вероятно, опять витала в облаках, прокручивая в уме очередное стихотворение, и, должно быть, мое лицо раскраснелось на осеннем ветру.
Мужчина был старше меня. Высокий, с несколько усталым, но живым лицом. У него был серьезный взгляд, никакой улыбки. Такой взгляд, который чего-то требовал от меня, взгляд, выходящий за грань одобрения или заискивания.
Его взгляд был таким настоящим, как касание руки. Я почувствовала, как по мне прошла жаркая волна, яркая нить непередаваемого ощущения прокатилась вниз по телу. Все вокруг танцевало: падающие коричневые листья, бушующая река.
Я до сих пор порой вспоминаю эту минуту. Если бы он позвал меня с собой, я бы пошла.
Глава 13
Четверг. Поднимаюсь на холм, чтобы повидаться с Энжи. Я надела одно из двух своих лучших платьев. Повседневное платье, которое я обычно ношу, не подходит для выхода. Второе было на мне в день бомбардировки. Я замачивала его снова и снова, но так и не смогла вывести пятна крови.
Этим утром в Ле Винерс нет никаких признаков присутствия немцев. Должно быть, они уже отправились на работу. Хотя я и не представляю, чем они могут заниматься. Не так уж это и сложно - держать под контролем наш остров. Погода немного поднимает мне настроение. Сегодня яркий, свежий денек, дует легкий летний ветер с запахом соли, земли и цветов.
По краям дороги пышно цветут наперстянка и фиолетовый окопник; протекающий рядом с дорогой ручей тоже зарос зеленью: олений язык, листочки кресс-салата, камнеломка. Поток воды, бегущий через папоротники, вертится на свету, как живое существо. Всего на мгновение я могу представить, что все как всегда и нет никакой оккупации.
Несу Энжи пирог и немного ежевичного желе из прошлогоднего урожая. Хотя я и задумываюсь, а не несу ли я эти гостинцы скорее для себя, нежели для нее. Я чувствую себя беспомощной; я должна что-то сделать для нее. И она благодарна.
- Ох, Вивьен, ты такая заботливая... И выглядишь ты сегодня прелестно. В этом платье ты просто загляденье, - говорит она.
- О, спасибо, Энжи.
Разглаживаю юбку. Она прелестна, Энжи права: на хлопке изображены цветы - желтые, кремовые, множество разных цветов. Есть там и синие незабудки. Разноцветие дикого луга. Я не говорю Энжи, почему так одета.
Она готовит для нас чай в большом коричневом керамическом чайнике. Снаружи, за открытой дверью суетятся и стучат коготками куры.
- Много их? - спрашивает она.
Понимаю, что она имеет в виду немцев.
- Они реквизировали дом Конни, что стоит по соседству с моим. Там их живет четверо, - рассказываю ей я.
Энжи фыркает.
- Реквизировали? Да они используют всякие красивые словечки, чтобы водить нас за нос, - говорит она. - Украли, вот как правильно... Они совсем рядом, да, Вивьен? Вы постоянно будете на виду друг у друга. Мне вообще это не нравится.
- Ну, по крайней мере, они не забрали наш дом.
Сегодня у Энжи день стирки. В кухне стоит запах хозяйственного мыла и влажного белья. Она почти закончила: пропускает одежду через валики, прежде чем развесить ее. Вижу, что она постирала что-то из одежды Фрэнка.
- Не возражаешь, Вивьен, если я закончу? - спрашивает она.
- Нет, конечно, нет.
Она видит, что я заметила рубашки.
- Решила постирать его одежду, - говорит она. - Она не сильно поношена. Отдам ее Джеку, моему брату. Он всегда благодарен за вещи. Им с Мейбл немного трудновато прокормить всех своих детей.
Потягиваю чай и наблюдаю, как она прокручивает тяжелую ручку каландра. Вода стекает в лоток, капли стучат в ритм движений Энжи.
- Так, Энжи, ты... - Слова застревают у меня во рту. - Я имею в виду, как дела?
Она смотрит на меня печальным, но пристальным взглядом.
- Если честно, Вивьен, не так уж и хорошо, - весьма прозаично отвечает она. - Но я знаю, что не должна жаловаться. Очень многие кого-то да потеряли.
- Но от этого не легче, - говорю я.
Некоторое время мы молчим. Снаружи доносится клекот кур и свист дрозда, сидящего на старом дереве, растущем возле двери.
То, как она выглядит, не дает мне покоя. Ее лицо измучено, словно уже прошли годы с того момента, как погиб Фрэнк. Словно за все эти годы река времени омыла ее и уносит прочь.
- Скажи мне, если я чем-то могу тебе помочь, - почти беспомощно говорю я. - Все, что угодно. Я могу принести тебе немного еды или что-то еще...
Она поднимает на меня взгляд. Проводит рукой по волосам, которые представляют из себя сплошной темный хаос. Она не стала их закручивать на бигуди.
- У тебя доброе сердце, Вивьен. И, поскольку ты предложила сама, ну, есть кое-что, - говорит она. Энжи заливается краской, смущается, и мне интересно почему. - Мне нужно выбрать гимны. Для его завтрашних похорон. Дело в том, что я не очень сведуща в грамматике.
Она говорит, что не умеет читать. Для меня удивительно, что я не знала этого раньше.
- Просто скажи, что мне делать, - говорю я.
- В шкафу в гостиной лежит книга с гимнами, - говорит она. - Не могла бы ты ее принести? А я пока закончу стирку.
Я иду в гостиную через коридор. Когда много столетий назад построили ее дом, эта комната служила хлевом, люди и животные спали под одной крышей. Она не кажется такой уютной, как кухня. Здесь стоит неуклюжий гарнитур: диван и два кресла с наброшенными на них пыльными покрывалами, а воздух затхлый, с сильным запахом лавандового воска и сырости. Становится понятно, что Энжи не часто здесь проветривает. Я нахожу книгу и несу ей.
- Есть там список гимнов? - спрашивает она.
Я открываю содержание.
- Можешь прочитать мне первые строки? Просто чтобы напомнить, а я выберу свои любимые.
Я читаю первые строки гимнов, делая короткую паузу после каждого, пока она раздумывает, все это время продолжая крутить ручку, так что вода с отжатого белья каплями стекает в лоток. Она слушает внимательно, с сосредоточенным видом.
Наконец мы добираемся до того, который ей нравится.
- Вот. Стой, Вивьен. «Качаясь в колыбели волн». - Она пробует фразу на вкус, как будто сочный, согретый солнцем фрукт. - Мне он всегда нравился.
- Да. Мне тоже. Он понравился бы Фрэнку? - говорю я.
Она задумывается.
- Честно говоря, Фрэнк не больно-то беспокоился насчет религии, - говорит она. - У него совсем не было времени на верующих. Он говорил, что они отвлекают Бога. Он всегда говорил, что они так же плохи, как все остальные... Но сама я немного религиозна. Думаю, это помогает жить дальше.
- Да, может быть, - говорю я.