Тяжёлые шаги, опущенные плечи, одинаково бледные лица – они с общей неуверенностью, торопливо, не держась уже за руки, сошли по деревянному трапу на берег.
Матросы и официантки смотрели на такое бегство украдкой, со шлюпочной палубы, из-за занавесок салонов и ресторана, юнга напрасно махал им на прощание, стараясь быть замеченным, одна из младших девочек-пассажирок не сдержалась и громко заплакала.
Наступила тишина.
Старший матрос Томбс грохнул пустой кружкой по столу.
– Так всё и было, ребята.
Толпа вокруг него зашевелилась, сразу же высунулся из первых рядов беззубый инвалид, смачно сплюнул на пол.
– Денег она у него, что ли, попросила?
Бродяги дружно захохотали. Татуированный моряк жадно задышал в лицо Томбсу.
– А ты, приятель, тоже на что-то рассчитывал? Ну, с этой…, с пассажиркой-то?
Старший матрос Томбс ещё раз пристукнул глиняной кружкой о стол, поднялся со скамьи, одёрнул тужурку, строго посмотрел на незначительного ростом пьяницу.
– И среди видевших Канарские острова бывают болваны.
Хозяин заведения, за свою жизнь наблюдавший много конфликтов среди серьёзно настроенных мужчин, подскочил к Томбсу, требуя немедленного расчёта.
Старший матрос бушевал, но не действием выпитого рома, а желанием защитить то, что долгие годы держало его душу в правильном и нежном тепле.
– Эх вы! Ничтожные ваши личности, мелкие ваши желания! Идите в свои заморские страны, убивайте своих китов и дальше!
Совсем ему расхотелось говорить с этими морскими сволочами.
Ноги сами несли к зоопарку, но Томбс сделал над ослабевшим характером большое сознательное усилие и вернулся к вокзалу. Зачем ему идти куда-то ещё? Главное он уже видел.
Он, один, чувствовал всё. Нельзя же было рассказывать и дальше таким черствым, непонимающим людям о своей громадной нечаянной радости. К чему им знать об этом?!
Совсем недавно, на аллее зоопарка, он увидал ту девушку, юную пассажирку с того самого парохода. Нежную, красивую. И даже этого события хватило бы старшему матросу Томбсу для собственного тихого счастья на многие годы вперед. Но…
По спуску мощёной дорожки, незаметно выглядывавшей из-за больших деревьев, к ней тогда подошли двое, статный молодой господин и маленький кудрявый мальчик с солнечным лицом. Мужчина был широк плечами, в дорогом костюме, сильная ладонь в тонкой перчатке бережно лежала на плече мальчугана.
Женщина, мужчина и ребенок с внимательной доверчивостью смотрели в глаза друг другу, вместе смеялись, держались в круг за руки.
Мужчина на секунду отвлёкся, привычно охраняя покой дорогих ему людей, оглянулся по сторонам. Увидал изумленного Томбса. Узнал.
Тот же взгляд – как нож. Как уверенный сильный стальной клинок. Как приказ не узнавать.
Через мгновенье мужчина спокойно, на прощанье, улыбнулся Томбсу.
И они втроём ушли по аллее.
«Господин-то строгий, в штатском костюме. Наверно давно уже отошёл от морских дел. Ну и правильно, ну и нечего… Морякам не всегда удаётся правильно воспитать сыновей, сыну нужно видеть отца каждый день».
Старший матрос Томбс дремал в ночном вагоне и гордился своей жизнью.
Последний удачный контракт мистера Вэна
Люди будут постоянно взывать о помощи,
даже в тех случаях, когда могли бы справиться сами.
Не очень-то и спеша, огромный танкер высунул тупой нос из тесноты причалов на простор морского канала. Шевельнулся наверху, в переплетении его антенн, сигнальный флаг, жёлто-красный, как лист осеннего клёна. Воздушная волна прощального гудка туго проплыла над портовыми сооружениями и на миллиметры вогнула внутрь плоскости светлых зеркальных окон Башни.
Примерно в это же время, поворачиваясь у дальнего пирса, перечеркнула небо стрела портального крана – и оттуда мгновенно примчался в Башню солнечный зайчик.
Затем точно по графику лязгнул сцепками около склада состав рефрижераторных вагонов, подавая себя к погрузке. Диспетчер поднял телефонную трубку и тут же в Башню метнулся и спрятался внутри её нетерпеливый звонок.
Башня – мозг большого порта.
Сто лет назад в ней работали и отдыхали лоцмана, а в последнее время её верхний этаж сверкал в закатных и рассветных лучах четырьмя громадами тяжёлых офисных окон.
Внутри голубых стекол, внимательно рассматривая весь мир и оставаясь невидимым для других, по привычке заложив руки за спину, стоял мистер Вэн.
Понемногу опускался в затоне гигантский железобетонный док, почти готовый принять на свою спину приготовленный к ремонту ржавый траулер; въезжали в северные и западные ворота порта колонны больших машин и, через некоторое время, тяжелогружёные, также ровно покидали его через южные.