Каких-то двенадцать лет назад, до войны, жители Брежевины считались нашими соотечественниками. Границу все воспринимали как шутку, простую формальность, через нее можно было сколько угодно ездить на машине, летать на самолете или ходить пешком — хоть по лесу, хоть по воде, хоть по равнине. Обычно, пересекая границу, мы угощали таможенных чиновников бутербродами и маринованным перцем. Никто даже фамилию у тебя не спрашивал, хотя, как оказалось впоследствии, всех это очень даже тревожило и всем на самом деле хотелось знать твои имя и фамилию. Цель нашей поездки в Брежевину отчасти состояла и в том, чтобы хоть как-то восстановить утраченное единство. Столичный университет имел намерение сотрудничать с местными властями и предлагал помощь нескольким сиротским приютам, желая снова привлечь молодежь в столицу, но теперь уже из-за границы. Таков был дальний дипломатический прицел нашей миссии. Проще говоря, нам с Зорой предстояло немного оздоровить детишек, ставших сиротами по милости наших же солдат, обследовать их на предмет пневмонии, туберкулеза и педикулеза, а также сделать им прививки от оспы, свинки, краснухи и прочих инфекционных заболеваний, свирепствовавших как во время войны, так и в течение тех тяжких, полных лишений лет, которые последовали за ней. Один наш знакомый, с которым мы, собственно, и должны были встретиться в Брежевине, францисканский монах фра Антун, человек чрезвычайно гостеприимный и исполненный энтузиазма, заверил меня, что никаких особых трудностей во время этой поездки не возникнет, а его родители выразили полную готовность приютить нас в собственном доме. Голос фра Антуна всегда звучал весело, что было просто поразительно, если учесть, что этот человек последние три года вел жесточайшую борьбу, собирая средства на создание первых государственных детских домов на побережье. В настоящее время он дал у себя в монастыре хлеб и кров шестидесяти осиротевшим ребятишкам, хотя там, в принципе, должно было проживать всего человек двадцать монахов.
Зора и я вместе готовились совершить этот вояж милосердия, не подозревая, что вскоре, впервые за двадцать с чем-то лет, наши жизненные дороги разойдутся в разные стороны. Мы решили, что будем носить белые докторские халаты даже в нерабочее время, чтобы вызвать доверие своим видом и никого не смущать столичными привычками в одежде. Мы считали, что оснащены просто великолепно: четыре переносных холодильника, полных ампул с сывороткой MMR-II и IPV, и целая груда ящиков и коробок со всевозможными сладкими лакомствами, которые, как мы надеялись, помогут нам прекратить любой визг и плач. Ведь дети всегда ревут, как только узнают, что им будут делать уколы. Мы прихватили с собой старую карту, хотя она вот уже несколько лет не соответствовала действительности, постоянно держали ее в машине и пользовались только ею, куда бы ни ездили. Мы от руки наносили на эту карту всевозможные дополнительные указатели, например вычеркивали те территории, которые полагалось объезжать, направляясь, скажем, на медицинскую конференцию. Возле того горного курорта, который с давних пор был нашим излюбленным местом, но теперь уже не являлся частью страны, мы не очень умело нарисовали грозного полицейского с лыжами в руках.
На этой карте я так и не сумела найти город Здревков, где умер мой дед. Я и Брежевину-то не разглядела, хоть и знала заранее, что она там не указана. Выяснив, где примерно она находится, мы ее попросту нарисовали сами. Брежевина представляла собой небольшой приморский городок, расположенный в сорока километрах к востоку от новой границы. На пути к ней мы миновали множество деревень с красными черепичными крышами, так и льнувших к морскому берегу, с чудесными церквями и пастбищами, где паслись лошади. По обе стороны от дороги виднелись горные равнины, окруженные отвесными скалами и покрытые ковром лиловых колокольчиков. Со скал, порой совсем рядом с дорогой, скатывались водопады, просвеченные солнцем. Время от времени мы ныряли в лес, где высоченные сосны соседствовали с кипарисами и небольшими оливковыми рощицами, Эти леса отступали, пятясь по склону холма вверх, там, где море острыми, как нож, языками врезалось в сушу. Покрытие на дороге в целом сохранилось неплохо, но попадались и такие места, где ехать приходилось очень осторожно из-за глубоких трещин и выбоин в асфальте до самой гравиевой подложки. Эту трассу явно несколько лет не ремонтировали.
Автомобиль, грохоча по разбитым колеям на склоне холма, нырял то вверх, то вниз. Было слышно, как угрожающе позванивают пробирки в сумках-холодильниках. Километров за тридцать от Брежевины стали все чаще попадаться различные заведения, явно рассчитанные на туристов. Пансионы и рестораны начинали медленно оживлять свой бизнес, опираясь на офшорную островную зону. Повсюду снова появились тележки с фруктами и местными лакомствами, вывески, призывавшие попробовать домашнее печенье с перцем, ракию на виноградных листьях, мед, маринованные вишни и фиги. У меня на пейджере появились уже три пропущенных вызова от бабушки, но мобильник был у Зоры, а разговаривать в ее присутствии я никак не могла. Пришлось ждать, пока мы доберемся до очередной площадки отдыха, где имелся платный телефон, кафешка-барбекю под голубым навесом и чуть дальше, на отдельном пятачке, уборная.