— Айса! — тихо позвал меня Дахар. — Айса, пошли.
Вейн встал неуклюже, тяжело. Он не показывал, но, наверное, ему тоже сейчас было плохо. По крайней мере, я искренне надеялась, что он не привык к такому. Потом он протянул руку уже мне, помогая подняться на ноги, крепко обнял за талию, наверняка, чувствовал, что я упаду, если не держать. Меня трясло, словно тоненький лист на пронзительном ветру.
Я не помнила, как мы дошли до моей спальни. Все это время я пребывала в каком-то беспамятстве, в ушах шумело, а перед глазами было темным-темно. В комнате Дахар медленно разжал мои судорожно стиснутые пальцы, забрал из-за пояса ритуальный нож. Я туманным взглядом следила за принцем, пока он медленно и бережно уложили меня на кровать.
— Что с ней теперь случится, Дахар? — не веря, покачала головой и прошептала в темноту.
Я не смогла договорить, запустила пальцы в волосы, тяжело вздохнула и почти зарыдала от бессилия и гнетущего чувства в груди. Рыдания душили, слезы презрения к самой себе сдавливали горло. И все произошедшее казалось просто дурным сном, от которого можно легко избавиться, просто открыв глаза и встретив рассвет.
— Ты поступила так, как должна была, — устало пробормотал Вейн.
— Как должна была? — изумленно переспросила я. — Я поступила гнусно, Дахар! Только не говори мне, что ты уже сгнил настолько, что не понимаешь этого!
— Так почему ты не предложила им себя взамен? — зло огрызнулся муж. — Это же ты, Айса, святая! Ты, а не я! Что удивительно, если учесть, что честь и святость у некромантов не в почете. А мне плевать на нее, на тебя, на всех вас — прихвостней моего братца! Если бы вы не лезли…
— Меня тошнит от тебя, Дахар, — прошептала я зло, когда он, наконец-то, выдохся и опустился на мою кровать.
Вейн ничего не ответил, не услышал или просто у него больше не было сил на препирательства. Я медленно, покачиваясь, поднялась и побрела в ванную комнату. Стоило мне только захлопнуть дверь за своей спиной, как меня вырвало. Прошло немало времени прежде, чем мне удалось подойти к раковине. Я набрала в дрожащие ладони холодной воды, сделала несколько судорожных глотков. Стало немного полегче физически, но не морально. Я почти бессознательно умылась, но в комнату не спешила возвращаться. Что, если Дахар все еще там? Я не знала, как общаться с ним сейчас, как встречаться с ним взглядом. С каждой минутой мне казалось, что мои обвинения были необоснованными, а он… В чем-то даже прав. Наверное, моя совесть не так бела, как я думала.
Там, в гостиной, я прижималась к нему, ища защиты, его сердце билось под моими ладонями тревожно и быстро. И не считая того первого, отчаянного порыва, я ведь даже не пыталась помочь. Если бы рядом с ними оказались стражи благородные, но такие же неразумные и стремительные, то я, наверняка, бросилась бы в омут с головой. Но там был Вейн Дахар, и его хладнокровная рассудительность и хитрость, которые не позволяли ему рисковать неоправданно. Он ставил свою жизнь и косвенно мою жизнь выше, чем честь фаворитки короля.
Я потерла щеки, пытаясь прогнать с лица мертвенную бледность. Знал ли Аинор, на что посылает меня? Неужто считал, что я и вправду справлюсь? Ну, тогда он явно переоценивал мои способности. Я обычная трусиха. Когда я все же вернулась в комнату, Дахар все еще был там. Сидел на подоконнике на моем месте, прижавшись лбом к стеклу. Если ему было плевать, как он утверждал, так почему же он не ушел? Почему не спит спокойно в своей комнате, а ждет меня здесь? Я так хотела это знать, но не решилась бы спросить. Это опасно, урок я усвоила с первого раза, и в повторении не нуждалась. Даже если от него сладко и горько одновременно.
— Они убьют ее? — тихо спросила я, проглатывая комок в горле.
— Наверное, — неопределенно пожал плечами Дахар.
— Я должна что-то предпринять, — всхлипнув, едва могла говорить. — Нельзя же так сидеть.
— Тебе стоит просто смириться, что не все в твоих силах, Айса. Ты можешь написать старикам в Совет, хотя в глубине души понимаешь, что это не поможет. Одна жизнь ради торжества добра — разве это большая цена? — хмыкнул Вейн. — А еще можешь спуститься в подвал и попытаться героически спасти несчастную, но тогда, милая моя жена, я умываю руки.
Мне было нечего на это ответить. В голове крутились какие-то возможные варианты, но все они были так глупы, так безрассудны и отчаянны, что не стояли даже внимания. Если я сейчас погибну, то даже не попрощаюсь толком ни с кем. В моей жизни больше ничего не будет! Я присела на краешек кровати и нажала на воспаленные веки пальцами. Заснуть бы сейчас и проснуться уже после всего этого кошмара.