Правый и Левый согласно защелками и дружно спрятали головы под крылышки, одобряя мой план.
Чтобы собрать корни мне сначала надо было срезать верх. Пучки рогоза могли пригодиться в нашем хозяйстве, поэтому я их не бросала, а относила на сухой берег и аккуратно складывала срезанные стебли на просушку, придавливая камнями и палками, которых здесь валялось довольно много.
Резать приходилось столовым ножом, я давно научилась точить его на камне, чтобы придать нужную остроту. Под ногами хлюпала мокрая грязь, не-живые комары, жадно жужжа, нещадно жрали живую меня. Мне приходилось постоянно отгонять их, но это почти не помогало. Все тело горело от укусов и царапин, оставленных жесткими стеблями.
Но остановилась я только тогда, когда скосила приличный участок. Теперь дня два можно будет копать корни, не отвлекаясь.
Правый и Левый давно выспались и носились по берегу, то подбегая ко мне, то улепетывая со всех ног куда-то в сторону.
Я сильно устала. А мне нужно было еще достать вершу и переработать пойманную рыбу. А еще у меня были раки в ведре. С ними тоже надо было что-то делать, пока ожившие мертвые членистоногие не разбежались по сторонам.
Верша была заброшена в реку чуть в стороне от той делянки, на которой я собиралась копать корни рогоза. И за рыбой мы отправились вместе с Правым и Левым. Я зашла в воду по щиколотку, чтобы вытянуть потяжелевшую вершу. Птенцы остались на берегу, кажется мокрая и холодная вода им не слишком нравилась, но при этом с любопытством вытягивали длинные шеи, рассматривая, что же делает их мать-наседка.
Когда из воды показалась верша с пойманной рыбой, птенцы радостно заверещали, напоминая мне болельщиков на стадионе, когда их любимая команда перехватывала мяч.
— Да, мои хорошие, — рассмеялась я, — рыбы тут много. Хватит всем: и мне, и Борису, и вам.
Улов и, правда, был выдающийся. Я вытряхнула из верши почти столько же рыбы, сколько вчера. Только сегодня она была свежей, а не полуразложившейся…
Я решила не отпускать лишнюю рыбу в реку, как делала раньше, а сбегать к пещере за большой простыней, чтобы связать всю рыбу в узелок. Все же очень неудобно, что в этом мире, засыпая, рыба не теряет своей подвижности и разбегается в разные стороны даже на суше.
Птенцов надо было оставить здесь, с ними я потратила бы слишком много времени на дорогу. Поэтому я достала из верши пару рыбин и, вспоров им брюхо, предложила птичкам перекусить по большим кустом ивы.
До пещеры и обратно я бежала. Все же за эти два дня я привыкла к маленьким гурлинкам и очень переживала за них. Вдруг кто-нибудь нападет на малышей? Они же глупенькие совсем. Выбегут из кустов и какой-нибудь очередной не-живой монстр их сожрет.
Боялась я совсем не зря. Ни правого, ни Левого под кустом не оказалось. Только смятая трава, пятна рыбьих кишок, оставшиеся после трапезы, и слизкие следы уползшей куда-то ожившей зомби-рыбы говорили о том, что здесь кто-то был.
Бросив простыню, я первым делом проследила путь сбежавших рыбин, надеясь, что маленькие гурлинки просто отправились за ними следом. Но нет. Надкусанная зомби-рыба преспокойно ползла в траве, виляя всем телом, куда глаза глядят. И одна, и вторая.
Птиц не было.
Я вернулась к реке и побежала вдоль берега. Я кричала и звала птенцов, но они еще не привыкли к своим именам и не отзывались. Или уже не могли отозваться.
— Правый! — орала я, забыв про опасность не-живого мира. Я ушла уже довольно далеко от обжитого берега и понятия не имела на кого могу наткнуться в этой местности. — Левый!
Гурлинок нигде не было. И только тогда, когда от отчаяния на моих глазах появились слезы, я услышала тихое:
— Гур? Гур? — оба птенца сидели на высоком берегу, прямо на краю обрыва, и с недоумением смотрели на меня, вывернув длинные шеи. Мол, чего ты так кричишь? Тут мы…
— Правый, Левый, — выдохнула я и рассмеялась от радости. Мелкие хулиганы живы. Все хорошо. — Вы зачем убежали? — нахмурилась я и строго взглянула на птиц, — я же переживала!
— Гур… Гур, гур, — заворковали они наперебой и, тяжело переваливаясь, потопали от обрыва ко мне навстречу. И я готова была дать голову на отсечение, им стало стыдно. Я прямо чувствовала, как они ощущали себя виноватыми за то, что заставили меня волноваться…
Когда они подошли ближе, я плюхнулась на колени и обняла птенцов, только сейчас заметив, как сильно они выросли за эти дни. Серый пух как-то очень быстро покрылся пеньками зачаточных перьев, а сами птички стали размером в половину курицы. Это если без шеи. С учетом длинных шей, они доставали мне до середины икры.