В тот день Эйдану не спалось и он решил прогуляться по замку. Услышав голоса и увидев свет, просачивавшийся через щель под дверью брата, он остановился и внимательно подслушивал весь разговор, только немногое он смог запомнить точно. После этого Реандр и Гораций обсуждали подробности, которые жуть как заинтересовали Эйдана. Принц убежал только под утро, услышав, как целитель встал с кресла или стула, по-видимому, намереваясь уйти и приступить к работе.
Эйдан переждал несколько дней, наблюдая за Горацием, и совсем скоро присоединил к своему делу Адама. Так они узнали о поставке белых лилий и жасмина, о чистейшем полотне шёлка, тончайшего и в таком количестве, что королевство поменьше давным-давно разорилось бы. Вместе принц и его слуга наблюдали за беспокойным целителем, иногда убегающим в лес ночью, а иногда не покидающим свой кабинет днями напролёт. Поведение Горация настолько отличалось от его обычного, здорового состояния, что и Эйдан, и Адам убедились, что король не шутил: они творят вещи, объяснить которые смогла бы только магия.
Конечно же, Эйдан не мог и дальше оставаться в стороне. Происходящее было слишком интересным, чтобы и дальше притворяться несведущими дурочками. Нет, они хотели правды, хотели знать, что происходит, и вместе загнали доброго старика в угол, зная, что тот не сможет отказать своим приёмным внукам, если те немного поднажмут.
– Ну, расскажите, ваша милость!
– Расскажите нам, какие успехи! У вас получается сделать жизнь? Она похожа на собаку, обезьяну или человека? Получится сделать девушку?
– Его Величество правда поженит герцога Джерарда на этом? Без шуток, на самом деле?
– Мы уже знаем, что вы нашли волшебный корешок, вы не раскроете секрета, если скажете нам больше. Ну, пожалуйста! Дедушка!
Если и было что-то, к чему питает слабость королевский целитель, так это к невиннейшим глазам Эйдана и его протяжному «дедушка!», направленному на Горация. Так получилось, что у волшебника никогда не было жены или детей, а любая иная родня давно покинула этот мир, и в королевской семье он находил отраду, давно приняв принца и короля как своих внуков. Пусть он был недоволен, что Эйдан использовал такой грязный приём, но всё же поддался уговорам и поделился с ними обоими новым секретом королевства.
Получив разрешение на эксперимент, Гораций отправился в деревню в то же утро. На его просьбу поделиться белым корнем жители сначала ответили сомнением, но, являясь личностями на удивление честными, согласились таким образом уплатить за давно оказанную помощь. До цветения корня в том году оставалось около месяца, и всё это время Гораций готовил новый выделенный кабинет для своих махинаций. Когда же всё было готово, а посыльный известил, что Каторжная деревня ждёт их в гости, целитель уже знал, что будет делать. Он получил в своё распоряжение длинный, тонкий корешок, плотно замотал место среза во влажную ткань и вернулся в замок, скрываясь под капюшоном и покровом ночи.
Нетерпеливые, как два щенка, ожидающие лакомства, Эйдан и Адам не стали дослушивать Горация, вместо этого на середине рассказа начиная вымаливать разрешение пойти в его новый кабинет, посмотреть на итоги такой трудоёмкой работы. Юноши хоть и не дослушали, а точно были уверены, что работу Гораций проделал тяжелейшую, не редко проводя ночи без сна. На этот раз уговаривать пришлось в разы дольше, ведь целых две недели Гораций отказывал им, не слушая доводов, почему им будет полезно знать, что он делает и как это выглядит. Целитель, может, так бы и не показал им ничего, но во время одной из таких сцен, где принц о чём-то умоляет лекаря, а тот ему отказывает, мимо проходил Реандр. Узнав, в чём дело, король сначала отругал Эйдана и Адама, а после сам дал разрешение сводить их в лабораторию – так назвал кабинет для экспериментов Гораций.
Сказать, что в кабинете не были ни пылинки, будет сильным преуменьшением. Там было так чисто, что своё отражение можно увидеть в каменном полу, словно его залили смолой, а не просто натёрли до такого состояния. Когда свет проникал в комнаты, его лучи не вылавливали ничего в воздухе, что до этого момента Эйдан лично считал невозможным. Было же в кабинете всего ровно столько, сколько нужно. Вдоль одной из стен шёл шкаф, наполненный книгами, пергаментом и самыми разными цветами, среди которых были и те самые белые лилии. Рядом с ними лежали чёрные каллы – единственное чёрное пятно, так как больше ни одного букетика не из белых цветов Эйдану в кабинете найти не удалось.
Дальше шкафа, около окна, находился рабочий стол, заваленный всё теми же книгами и пергаментами, аккуратно расположились лишь перо и чернильница, видимо, единственные предметы, которые могут что-то испачкать, а потому и обращались с ними куда осторожнее.
Самой важной и заметной частью комнаты, однако, являлся длинный, высокий стол, на котором лежало белое нечто, бывшее раньше корнем. Это незнамо что имело тонкие, словно полые и от того «сдутые» конечности, напоминая чем-то палочника или богомола: у тех тоже длинные и очень тонкие тела. Можно предположить, что центральная линия является телом, отходящие от него снизу и сверху отростки – руки и ноги, а шарообразная, крохотная часть на конце могла быть будущей головой. «Пальцы» этого пока ещё растения были опущены в баночки с различным содержанием. Многим позднее Эйдан узнал, что это были растёртые в кашу лепестки цветов, что через белые лилии тело впитывало женскую энергию, через лотос жизненную, через каллы – духовную. Всё это, без сомнений, повлияло на конечный результат, но на тот момент никто в комнате не знал, чем закончится эта история, они лишь смотрели на пугающую, гротескную картину и оба юноши в тот день послушались инстинктов, которые кричали: беги. Беги, пока чудовище не встало, беги, пока Бог не решил, что ты причастен к этому и пошёл против законов природы.
С того дня они ещё долго не возвращались к этой теме. Обходили кабинет целителя стороной, предпочитая старое помещение, где теперь ученик в основном занимался больными, пока его наставник не смел надолго покинуть проект.
Впервые их заинтересовало, как продвигается дело, когда Гораций появился в трапезной королевской семьи и был так взбудоражен, что не мог вымолвить ни слова, лишь знаками донеся, что королю следует пойти за ним. Тогда, переглянувшись, Адам и Эйдан не сговариваясь отправились следом, принц не взял с собой даже бутерброда, захваченный интересом узнать, что же там такого произошло, что спокойный и во многом сдержанный Гораций реагировал столь необычно.
В комнате будто бы ничего не поменялось, но, зайдя, ни Эйдан, ни Адам не почувствовали той жуткой, давящей атмосферы, которая была в прошлый раз. Повлияло на это абсолютно не похожее на тростинку тело: женское, худощавое, с очень выраженными мышцами, но всё же человеческое. На ещё маленькой голове росли пучки чёрных волос, руки пестрили синими венами, кожа просвечивала и была накрыта шёлком, который, казалось, в некоторых местах сливался с телом, создавая защитный слой, который сам корень сделать не мог. Именно для этой цели и были приобретены те огромные количества ткани, пригодившиеся только сейчас.
Самая чудесная часть, из-за чего и трясся в переизбытке чувств Гораций, была грудь тела. Она едва заметно поднималась и опускалась, не просто имитируя дыхание, а воспроизводя его: крылья носа трепетали, шея напрягалась, всё существо словно отвергало необходимость кислорода, но из-за потребности в нём училось поглощать воздух так, как это делали все наделённые душой существа. Одного этого доказательства было достаточно, чтобы подтвердить: Гораций был прав в своей теории и смог создать что-то живое, не используя для этого ни мужчину, ни женщину. В свою очередь Эйдан тогда подумал, что он лишь дал тело тому, что итак было живо, и позволил всем тем растениям, что питали эту леди, обрести оболочку, подходящую для их силы воли.
В тот вечер Эйдан был так очарован новыми знаниями, пришедшими к нему в лице будущей миссис, что вызвался стать помощником целителя. Как принцу, ему опасались давать тяжёлую работу, но теперь Эйдан имел возможность своими глазами наблюдать, как развивается корень жизни. Её голову всё ещё опускали в пасту из чёрных калл, от чего, скорее всего, волосы и стали такого тёмного цвета. Утром и вечером принц мыл этот росший день изо дня пучок, расчёсывал, а после укладывал в новую порцию пасты. Руки и ноги так же опускали в каши из цветов, а в остальное тело Гораций сам втирал травяные настойки и мази, питая её всеми необходимыми энергиями. Когда рот девушки достаточно развился, её начали поить бульонами и водой, и с этого момента, казалось, её развитие стало ускоряться в астрономической прогрессии: мышцы больше не были видны так сильно, голова достигла необходимого размера, появились уши и начали выступать глаза, доныне полностью у тела отсутствующие. Одновременно с появлением зубов и ногтей на глазах сформировались щели, и теперь их можно было открыть и проверить.