Так подумал и Гораций, в один из дней с особой деликатностью раскрыв её глаза и тут же ужаснувшись. Сначала ему показалось, что появился один лишь белок, и лишь присмотревшись внимательней, он разглядел едва различаемые радужки и белые зрачки. Слепая девушка едва ли станет хорошей шпионкой, да даже в открытую следя за герцогом, она бы ничего не смогла рассказать. Понимая это, Гораций принялся искать способ повлиять на зрение тела, полностью забыв о чём-либо ещё.
В это время на улице началась весна, всюду противная слякоть, ветер и неясная погода. Не желая выходить на улицу, Эйдан коротал свои дни с телом спящей девушки – а именно на таковую было похоже теперь тело, и воспринимать его иначе Эйдан никак не мог. Он ответственно продолжал мыть её волосы, втирал бальзамы, когда целитель не мог сделать того сам, разминал конечности, готовя мышцы к тому, что совсем скоро ими начнут пользоваться. Все эти махинации пусть и могли занять до нескольких часов в день, но всё же оставляли ему кучу свободного времени. Тогда, не находя, чем ещё себя развлечь, Эйдан начал носить в лабораторию книги. Сначала то были романы. Закончив первый, за ним второй, принц заимел привычку читать вслух, наполняя комнату звуком своего голоса.
Проходило время, целитель вливал в леди настойки из моркови, персиковый сок, чай из киви. Когда пришло тепло, в королевском саду, оснащённом теплицами и просто волшебном месте, как иногда казалось Эйдану, зацвела черника, которую передавленной так же вливали в тело. На ягоды пошла наибольшая реакция, а, может быть, так просто совпало, но, наконец, зрачки девушки почернели, даже если радужки оставались почти белыми.
В это же время принцу стало казаться, что он читает не в пустоту, что его слушают. Это могла быть только его фантазия, ведь девушка на столе не проявляла признаков, что слышит его, но с тех пор Эйдан начал приносить не романы, а учебники. Первым стал словарь, пятитомник. Одна книга за другой уходила, пока принц разбирал для девушки слова, показавшиеся ему недостаточно раскрытыми автором. Только убедившись, что если его услышат, то ещё и поймут, Эйдан принялся носить сборники речей ораторов древности. То были текста, заданные ему на изучение, и было приятно совместить необходимое с желанным.
С наступлением последнего месяца весны девушка на столе открыла глаза самостоятельно. Эйдан читал ей биографию поэта, жившего в позапрошлом веке, и не заметил ничего странного, пока на периферии не началось какое-то движение. Одновременно испугавшись и подумав, что происходящее – сон, принц подскочил со своего места и мгновенно оказался около леди. Та с безразличием осматривала руку, подняв её над своим носом, но, будто бы устав её держать, позволила ладони упасть прямо на лицо.
– Ты что творишь?! – всё ещё не придя в себя, Эйдан взял чужую руку и убрал в бок. Убедившись, что леди не навредила самой себе, он взял минутку на осмысление. В кабинете никого не было: брат вернулся с охоты с травмой ноги, и Гораций осматривал его, покинув для этого свою лабораторию. Эйдан не мог прервать их, если хотел, чтобы Реандру качественно и без спешки уделили время. Он не простит себе, если отвлечёт сейчас Горация, а Реандр после будет хромать всю жизнь.
Несколько раз глубоко вздохнув и выдохнув, вспоминая уроки контроля над собой и своими эмоциями, Эйдан вновь взглянул на девушку. Та пусть и проснулась, вставать не спешила. Глаза направлены в потолок, сознание находится словно бы далеко-далеко, там, откуда его не пустили ещё сюда.
Глупо со стороны Эйдана, но, находясь рядом с телом этой, как ему казалось, очаровательной красавицы, он не мог не проникнуться к девушке теплом. Ухаживая за ней, помогая с омовением, заботясь как о больной, он не мог не думать о ней как о сестрёнке, которая просто родится сразу во взрослом теле. Мысль не казалась ему глупой или противоестественной, ведь отцом белого корня стал Гораций, но с той же вероятностью его можно назвать её дедушкой, как и дедушкой Эйдана и Реандра. Итак, смотря на впервые проснувшуюся будущую миссис Джерард, Эйдан решил, что обязан стать её проводником в этом мире.
– Как думаешь, ты сможешь сесть? – стараясь звучать дружелюбно, а говорить понятно, как с малым ребёнком, Эйдан обхватил плечи леди и помог ей подняться со стола. Миски с цветочными кашами, отварами и пастами закачались, парочка упали на пол. Шум заставил их обоих вздрогнуть, но только у леди руки поднялись к ушам, пытаясь их закрыть. Любопытный и в то же время настороженный вид сестры растопил оставшееся сомнение в Эйдане, когда он с лаской заставил её опустить руки, тихо убеждая, что ничего страшного не произошло, и ругать их за эту посуду не станут. – Как тебя зовут, дорогая? Я Эйдан, принц королевства Кетра.
– Меня… зовут? – лёгкая дрожь просочилась в сиплый голос, и Эйдан поспешил найти воду, помогая девушке сделать несколько глотков.
– Да, как я могу к тебе обращаться? Имя.
– Имени нет.
– Оу, – на мгновение застопорившись, принц готов был стукнуть себя по голове, вспомнив, что даже если она говорит, проснулась и вообще самая настоящая, живая не меньше, чем любой знакомый ему человек, но родилась она, пришла в этот мир, всё равно, что прямо сейчас, когда впервые раскрыла глаза. Было чудесно уже то, что она умела говорить, значит, и правда слышала его, а может это ещё какая магия. – Ничего страшного, не у всех сразу есть имя. Как насчёт придумать его сейчас? Хочешь, я дам тебе имя?
Девушка кивнула, будто даже не задумывалась перед ответом, и Эйдан тут же стал перебирать в голове все известные ему имена. От чего-то они казались то неправильными, то глупыми, совершенно неподходящими его младшей сестре. Тогда он стал вспоминать героев из книг, оттуда – какие книги он вообще читал, и на память пришёл самый первый роман, принесённый им в лабораторию. Там была всего одна женская роль, бездушная и холодная знатная дама, своим взглядом способная заморозить чужое сердце, но своим видом захватывающая его ещё быстрее. Леди не казалась ему холодной, но вот вторая половина? Смотря на сестру, Эйдан понял: да, подходит.
– Тогда пусть ты будешь Алисией. Благодаря брату скоро у тебя будет фамилия благородного господина, так что можно не придумывать другой, что ты скажешь? – он улыбнулся, чувствуя гордость от того, какое хорошее имя смог подобрать, и ещё больше обрадовался, когда Алисия кивнула, соглашаясь с ним. – Вот и хорошо! Теперь давай поговорим о важном: как ты себя чувствуешь? Что-нибудь болит? Ноги или руки, голова, может быть, внутри? Что бы это ни было, обязательно скажи.
Сначала ему ничего не ответили, но Эйдан и не торопил, давая Алисии время прислушаться к себе. Сам принц даже представить не мог, что, должно быть, ощущает в этот момент леди. Впервые проснувшись, с телом, которым нужно управлять, без имени, которым можно назваться. И с большим-большим миром, изучить который ей ещё предстоит. Эйдан почти завидовал тому, как много в этот момент могла узнать Алисия, изучить и понять. Это казалось чем-то таким невероятным, что могли получить только дети или больные душой, но не молодой человек, как Эйдан, уже знающий всё на свете и теперь изучающий науку, чтобы понимать, как это «всё» работает.