– Вы так напряжены, герцогиня. Прошу, присядьте, – Ястредский гладит её руку, подводя к крепкому на вид сидению, на которое Алисия едва не падает. Колени едва держат, и состояние такое плохое, что будь её желудок наполнен хоть крошкой, и прецедент в тележке повторился бы прямо сейчас.
Ясность возвращается, когда на руках затягиваются ремни, да так крепко, что дёрнуться невозможно. Перед ней опускается Микаль, но Алисия быстро поняла, что он собирается делать. Не медля, она вскидывает ноги и ударяет в плечо мужчины, другой просто дёргая и удачно попадая ему прямо в подбородок. Сиденье шатается, и от следующего пинка, пятка попадает прямо в лоб дворецкому, оно отклоняется назад. Крик вырывается сам собой, но она не падает, ведь спинку сзади перехватывает Ястредский.
– Ну-ну, что же вы, герцогиня, будьте сдержанней, вы же теперь леди из высшего общества, – он смеётся, не жалея побитого слугу, а тот, терпя, перехватывает её ступни и сквозь попытки вырваться их привязали широкими ремнями к ножкам. – Вот так, не волнуйтесь, мы не навредим вам слишком сильно. Только парочка экспериментов, понимаете?
– Нет! Нет, не понимаю! – она кричит, дёргаясь, но это уже ни на что не влияет, а Рафаэль почти не прикладывает сил, удерживая стул на месте. – Отпустите меня! Самуил… Самуил бы не допустил этого!
Честно говоря, она не верила в свои слова. По книге этого почти не заметно, но теперь, прожив пусть и не очень много, но бок о бок с Самуилом, Алисия поняла, как похожи эти двое. Как две капли воды, и как её пугал Самуил, так пугает сейчас Рафаэль, но сильнее, ведь, в отличие от её мужа, действия этого подонка в произведении описывались.
Торговля детьми. Опыты. Похищения. Медицинские эксперименты. Хладнокровное уничтожение конкурентов. Вся его преступная сеть вскрылась, когда глаз Рафаэля упал на Саманту, это была тяжёлая арка, но героине удалось избежать насилия над собой, подставляясь под удары, направленные на детей. Рафаэль хотел продать идеальный товар, раз за разом ему приходилось откладывать время продажи до тех пор, пока не заживут синяки на лице, и времени, протянутого таким образом, хватило, чтобы Его Высочество нашёл свою возлюбленную.
На её стороне тоже был Его Высочество, но Алисия не без оснований сомневалась в том, приложит ли он столько усилий для поиска какого-то растения. Особенно если Самуил замешан в происходящем и помешает найти зацепки.
– Самуил бы не допустил? – издавая сдавленный смешок, будто услышал анекдот, при том очень забавный, Рафаэль покачал головой, махнув Микалю. – С чего бы ему что-то мне допускать? Или ты, маленькая мышка, успела выяснить что-то лишнее? Интересно, известно ли об этом твоему дорогому Самуилу? А, в общем, не важно. Тебе стоит знать, что Самуил о происходящем не осведомлён и в планы не был включён с самого начала, когда отказался нам предоставить вас сразу по приходе в его дом. Поверьте, согласись он тогда, и вы были бы здесь намного раньше, при том сделали бы мы это намного тише и аккуратнее. К сожалению, вы почти не покидаете дом, а если и делаете это, то без всякого предупреждения, вот у нас и не осталось выбора, кроме как украсть вас прямо с праздника Его Высочества.
Он говорил и говорил, сам не заметив, какое облегчение принёс Алисии. Значит, Самуил не с ним. Значит, её будут искать. Возможно даже, что совместными усилиями. Если это ускорит первоначальное время поиска… Ей нужно продержаться. Возможно, неделю, может быть, десять дней. Если она тоже сможет потянуть время, если что-нибудь придумает, всё будет хорошо.
Двери, через которые минуту назад вышел Микаль, распахнулись, и в комнату буквально влетел долговязый, худой мужчина, пол-лица которого скрывала маска чумного доктора. Он широко улыбался, словно всю жизнь ждал этого момента, и сладкий момент близок к нему, как никогда до этого.
– Рафаэль, мой дорогой Рафаэль, неужели это то, о чём я думаю? И суток не прошло! – он сложил руки на груди, ладонь к ладони, издевательски улыбаясь и наклоняясь к Алисии. Ноздри мужчины раздулись, он принюхивался к ней, как к куску только приготовленного мяса. – Может, ты бы так не торопился? Приехал, скажем, завтра? Или через недельку, что уж тут, мы же совсем не готовились к этому сутки напролёт, да?
– Займись своим делом, Мишель, и не ворчи. Сегодня у тебя всё равно не так много свободы, чтобы упрекать меня в медлительности.
– О, конечно, ведь мы бы не получили результатов уже сейчас, позволь ты мне начать утром? Но нет, пока мы не приедем лично, ничего нельзя! – учёный схватил Алисию за щёки, болезненно сжимая, заставляя открыть рот. У герцогини при всём желании не получилось бы укусить его, даже когда пальцы мужчины достали её язык, прокатывая его меж пальцев. – Как интересно, просто замечательно! Такой бледный, ещё и рот синеват. Будь она человеком, тело опознали бы трупом, но очень хорошо сохранившимся, господин.
– Оставь меня без лишних подробностей и проверяй то, что нам интересно. Микаль, ты принёс?
– Да, господин.
Мишель отпустил язык, вытер руку о свой халат и схватился за глаз Алисии, растягивая веки вверх и вниз. Глаз тут же защипало, он высох, похолодел, наполнился слезами и непреодолимым желанием моргнуть, чего не позволял сделать учёный. Казалось, ему любопытно всё, каждая реакция, отличие тела. Всхлип сам собой вышел из груди, в носу защипало, но её не отпускали, и было больно, глаз бегал, цеплялся за уголки его маски, седые волосы, ремешки, бескровные губы. Алисия попыталась отдёрнуть голову, отвернуться, но другая рука, принадлежащая Рафаэлю, впилась в её волосы, сжимая на грани с вырыванием и не давая сопротивляться.
– Будьте вежливы, Мишель пока только осматривает вас, – он совсем не успокаивал, наоборот, чувство, что дальше будет только хуже, подкреплялось знанием, что у этих людей есть какие-то планы, а не простое желание похитить красивую девушку. – Не стоит бояться нашего доктора, герцогиня, он действует на благо науки и не причинит вам излишнего вреда. Если вы позволите, он позаботится и о вашем комфорте во время всех наших процедур.
– Размечтался. Микаль, ну что так долго? – её глаз отпустили, и Рафаэль тут же убрал руку из волос Алисии, кладя её опять на спинку сидения. Алисия тут же повалилась вперёд, слёзы потекли по щекам, обжигая и капая на колени. Она не хотела смотреть, знать, что будет дальше, но страх неизвестности куда сильнее, и Алисия вскинула голову. Перед ней на высокий столик для декоративных ваз поставили деревянную коробочку, с горкой наполненную землёй. Сбоку лежала крышка, с одной из сторон, ближайшей к руке Алисии, находилась выемка, полукруг. Мишель оттолкнул Микаля, как только столик был установлен, и подвинул коробку ближе, частично переставляя его на подлокотник. – Прошу, герцогиня, не бойтесь немного испачкаться. Это простая земля, мы даже убрали камни и живность, чтобы вам было приятней. Разве вы не благодарны?
Мишель взял её руку, приподнимая и кладя запястьем в выемку, так что ладонь оказалась внутри коробки, поверх земли. Алисия не сомневается, что смогла бы опрокинуть её сейчас на землю, но храбрости не хватало, чтобы проявить неподчинение, и оставалось только надеяться, что они пощадят её, если сотрудничать там, где она могла себя заставить.
Так Алисия думала, пока Мишель не завёл руку за спину, с трудом достал из-за пояса нож и несколько раз проверил его на свету. Холодный пот выступил на лбу, дыхание прервалось, и Алисия завороженно смотрела за его действиями. В момент, когда лезвие оказалось под пальцами, её дух покинул жалкую оболочку. В следующий момент крик разорвал горло, желчь потекла по подбородку, сознание мелькало, то покидая её, то возвращаясь и заставляя осознавать мир вокруг слишком чётко, намного чётче, чем он когда-либо был, и в то же время так смутно, словно всё покрыли фильтром с затемнением по углам.
Когда от крика закружилась голова, а боль стала отступать на второй план, заглушённая шоком, Алисия поняла, что её руку глубже затолкнули в землю, а коробочку накрыли крышкой. Теперь, не видя, можно было представить, будто ничего и не было, вот только доктор ни на шаг не отошёл, прям перед ней рассматривая отрезанные фаланги среднего и указательного пальцев левой руки. С костью, торчащей с одной из сторон, но совершенно не кровоточащих, окружённых белым слоем мяса, внешне отличающимся от человеческого только цветом. Будто отрезали не от неё, а от свежего деревца или глиняной статуи. Будто не должно быть так больно, как оно есть, ведь внутри она совершенно не такая, как обычные люди.