– Эйдан, – недовольный подобным поведением принца голос Реандра привлёк внимание Самуила к мальчику. Тот никак не отреагировал на старшего брата. Вместо этого кровь отошла от его щёк, а глаза расширились. Эйдан поднял с земли туфельку. Он знал, точно знал, кому принадлежит эта обувь, любовался ею несколько часов назад и обсуждал с леди Алисией, почему бегать только в одной туфле неудобно, почему снимать нужно либо ни одну, либо обе.
Пусть Самуил и Реандр сразу предположили, что Алисию похитили, Эйдан верить в это упрямо не желал. Настолько, что не найди они сейчас каких-нибудь веских доказательств, он побежал бы вслед за Самантой искать Алисию в зале, может быть, уже около карет, всё же леди могла и уйти, из-за плохого самочувствия забыв сказать об этом друзьям. Однако теперь, владея этой крохотной туфелькой, он почему-то не сомневался в том, что она станет главной уликой, доказывающей, что Алисия ушла не по своей воле. В глазах самого Эйдана, как минимум, так и будет.
– Молодец, – Самуил одной рукой зарылся в волосы принца, поворошив их, второй забрал у ошарашенного юноши обувь, осматривая её и пытаясь вспомнить, принадлежит ли она Алисии. Он, к сожалению, не был так заинтересован в наряде, как в самой девушке, но крохотный размер был отличным показателем. Сложно найти обувь для девушки, когда на её ногу делают в основном детские босоножки. Гораций объяснял это тем, что корень мог стать вообще чем угодно, и если какие-то части тела выросли не совсем такими, какими их привыкли видеть другие… ну, хотя бы тело всё ещё человеческое.
Хоть поток мыслей и пошёл куда-то не туда, важно другое: они все точно знали, кто владелец туфли. Реандр, вздохнув и проведя по волосам, развернулся, идя в зал.
– Я пришлю сюда людей и заключу Шаплена под стражу. Возвращайтесь в зал и делайте вид, будто ничего не произошло. Герцог, на вас задача прикрыть исчезновение госпожи Джерард. Мы бы не хотели, чтобы поползли слухи.
– Да, Ваше Величество, – Самуил отошёл, освобождая место Эйдану, и тот перебрался обратно на балкон, удивлённо смотря в спину брата. Как тот может говорить так хладнокровно, когда их сестра похищена? Как остаётся таким спокойным, будто ничего серьёзного не произошло? И почему Самуил ведёт себя точно так же?
Стараясь убедить себя в том, что реакция родных нормальна, Эйдан вспоминает, что Реандр никогда не сближался с Алисией так, как принц. Король вряд ли воспринимал её как сестру, не привязался эмоционально к девушке, выращенной в лаборатории.
Вот только если Реандра он мог понять, сделать того же с герцогом Джерардом не получалось. В голове просто не укладывалась мысль, что кто-то провёл почти месяц, имея в жёнах Алисию, но не испытывая к ней хотя бы симпатии.
Сумев сосредоточиться на другом, направив свои эмоции в гнев, Эйдан весь вскинулся, выпрямился, смотря на Самуила и отходя от перил, делая шаг в сторону этого леденящего кровь человека.
– Почему вы не беспокоитесь? Почему так спокойны, когда Алисию похитили? – голос срывается, гнусавит и хрипит одновременно, словно кто-то долго сжимал горло принца, предварительно разбив ему нос. Звук получается до стыдного жалким, слабым.
Самуил не торопится. Он тягостно заставляет глаза оторваться от туфли, сжатой в руках, и встаёт в пол-оборота. Не происходит ни единого движения шеей, но взгляд скашивается, встречаясь с суженными зрачками принца. Затем горло Самуила дёргается, оскорбительное фырканье получается таким громким, что ставит Эйдана в неловкое положение от незнания, как стоит реагировать. Слова всё же нашлись, и Эйдан планировал продолжить свои обвинения, но Джерард уже отвернулся и отправился в сторону бального зала, так ничего и не ответив.
Эйдан недолго остаётся один: Адам появляется через пару минут, окидывает друга тяжёлым взглядом и вздыхает.
– Шаплена забрали в темницу для дальнейшего допроса, сюда же совсем скоро прибудет стража. Пойдёмте внутрь, Ваше Высочество, иначе нас всё равно выгонят отсюда.
Они покидают балкон и возвращаются к Саманте. Та, уже поняв, что госпожи нет среди вальсирующих, стояла в стороне совершенно потерянная. Смущение в момент настигло Эйдана, вина за то, что оставил леди, решив предаться собственным тревогам, произвела поистине отрезвительный эффект. Откинув в сторону сомнения, он поспешил к леди Лоуренс, окликая её.
– Вот и мы! Прошу прощения, что заставили вас ждать в такой напряжённый час, – Эйдан отводит девушку в затемнённый уголок, не желая, чтобы их тревожили другие гости. Адам остаётся рядом, прикрывая их со стороны и оказывая неоценимую поддержку принцу. Он сомневается, что смог бы сейчас так держаться, не будь рядом собранного друга.
– Ничего страшного, Ваше Высочество, я только недавно закончила осмотр. Лучше скажите, что удалось узнать, прошу, я итак места себе не нахожу, – Саманта замахала руками, прогоняя любезности и полностью забывая, что стоит перед самим принцем, в этот момент слишком напуганная за Алисию, чтобы отвлекаться на такие мелочи, как чужой чин. Эйдан и Адам, в общем-то, тоже не сильно беспокоились по таким пустякам.
– Назвать эти новости плохими будет слишком большим преуменьшением, леди Лоуренс, – сглатывая и потянув ворот, внезапно ощутив острую нехватку кислорода, Эйдан прокашлялся, смотря на водянистые глаза девушки. Он не имел права ходить вокруг да около, когда она так волнуется. – Леди Алисия похищена. Сомнений в этом нет, подозреваемые… не сомневаюсь, что имеются. Знаю точно, что виконт Шаплен как-то с этим связан, иначе бы не пытался так задержать нас. Его взяли под стражу.
– Похищена? И не известно, кем? – кровь стремительно покидала лицо Саманты, и в следующее мгновение Эйдан кидается вперёд, ловя девушку. Пара лёгких похлопываний по щекам приводят Лоуренс в чувства, но тут же она повисает, хватаясь за фрак принца и рыдая, к лицу в двойном размере возвращается румянец, наполняя даже глаза и нос, как в самую ужасную лихорадку. Эйдан искренне не знает, чем может помочь, и растерянно смотрит на Адама, а тот и сам впал в шок, смотря на бесцеремонную девушку, осмелившуюся разреветься в плечо принца. Это, конечно, не первый подобный случай, но до этого слёзы дам никогда не были искренними, настоящими. Крокодиловы, не более. – Бедная, бедная госпожа! За что ей это, за что? Она так недолго в этом мире, но уже так мучается. Что нам делать, чем мы можем помочь ей, господин? Прошу, вы должны знать, если не вы, то кто?
– Тише, прошу, успокойтесь, леди Лоуренс. Возможно, всё не так страшно, и если леди Алисию похитили ради выкупа, мы легко вернём её, в целости и сохранности. Клянусь, я не пожалею средств, чтобы вернуть вам госпожу, только утрите лицо, – неловкими, дрожащими пальцами Эйдан смог достать платок из нагрудного кармана и подал его Саманте. Та, смущенная своим поведением, отстранилась, обмакивая глаза и щёки платком, стараясь как можно незаметнее протереть и нос, после чего сложила ткань аккуратным квадратиком и, шмыгнув, сжала его в руках.
– Благодарю, Ваше Величество. Простите меня, я совершенно себя не контролировала. Я постираю его, обещаю.
– Ничего, я понимаю, что вы обеспокоены, я волнуюсь ничуть не меньше вас, – Эйдан послал лучшую улыбку, на которую сейчас способен, и надеялся, что это поможет леди Лоуренс успокоиться.
– А ваши слова… Правда? Вы бы сделали всё это ради моей госпожи?
– Чистая правда. Я готов хоть сам отправиться на её поиски, но мы должны подождать. Уверен, совсем скоро мы узнаем, кто забрал леди Алисию, и какие у них цели.
Пусть в голосе Эйдана, как и во всём его виде в целом, не было ни грамма уверенности, его слова вселили в Саманту надежду на лучшее, и служанка воспряла духом. В голове начал формироваться примерный план спасения, а бывшее недомогание исчезло, не оставив ни следа.