– Совсем нет, миледи.
– Сколько же у вас есть?
– Мы следующие после королевской семьи.
– И с этим всем в доме пустота! Ответьте, моя комната такая из-за нашей свадьбы? Если я вам жена поневоле, то заслуживаю только минимума? Но пусть я, вы не хотели видеть меня в своём доме и можно понять такую неприязнь. Но чем же тогда вас обидела моя служанка? Или вы не хотели видеть в своём доме женщин вообще? – смотря на его абсолютно ничего не понимающее лицо, она не стала продолжать эту мысль, вместо этого возвращаясь к главному. – Сегодня я хотела бы приобрести всё, что посчитаю необходимым, и надеюсь, что дорогой муж не станет в этом препятствовать.
– Что вы, миледи. Я сказал вам, что желаю показать себя с лучшей стороны, и я не возьму своего слова назад. Прошу вас не стесняться брать всё, что посчитаете необходимым, а также всё, что придётся вам по вкусу.
Смотря на Самуила, прикрывшего глаза, слегка склонённого вперёд, словно в извиняющемся поклоне, Алисия отдала бы многое, лишь бы понять,что в голове у этого человека. Раскаивается? Верится с трудом. Что-то задумал? Вероятно, так и есть, но вот что? Как ей готовиться, когда этот человек в совершенстве владеет собой и пока что ни разу не выдал ей своих истинных чувств? Если не считать насмешку и ехидство, конечно, но даже это она скорее воображала, чем чётко видела на его лице.
На том разговор закончился. Повернувшись к окну, Алисия наткнулась на толстую кирпичную стену ворот в город. Они проделали большой путь за время разговора, о чём она почти жалела. Хотелось рассмотреть дорогу, по которой они двигались, узнать, что окружает поместье, в котором она теперь живёт. Хотя бы на самый отчаянный случай, если ей понадобится бежать после смерти короля и защищать свою голову. Она точно не мечтала стать главным участником на казни.
Но исследованием можно заняться и на обратном пути. Сейчас же Алисия примкнула к окну, рассматривая очаровательные одно- и двухэтажные домики, словно созданные в сказке. Ровные жёлтые здания, виноградная лоза опутывала их стены, цветы наполняли улочки, магазинчики были чистыми, с приветливыми продавцами и вежливыми покупателями.
Они не проехали далеко, карета остановилась на главной площади. Самуил вышел первый, Алисия, придерживая платье и приняв его помощь, второй. Саманта уже слезла, помахав на прощание кучеру и становясь чуть позади Алисии.
– У меня есть некоторые дела, так что присоединюсь к вам позднее. Здесь должно быть достаточно на покупки, но даже если нет, я наверняка уже вернусь к вам и просто дам ещё, – Самуил достал шёлковый кошель и подал его Алисии. Не заглядывая внутрь, она убрала его в сумочку, а ту вручила Саманте.
– Благодарю за вашу щедрость, господин. Мы будем на рынке и постараемся не покидать его, пока не встретим вас, – она слегка поклонилась, как её учили утром, и выпрямилась. Видя, что муж не торопится, Алисия дёрнула бровью, но более ничем не показала своего недоумения. – Вы хотели сказать что-то ещё, дорогой муж?
– Совсем нет. Просто мне очень нравится на вас смотреть, – Самуил улыбнулся. Как бы это сейчас ни звучало, но Алисия не видела, чтоб эта улыбка затронула его глаза.
– Тогда посмотрите дома, когда мы вернёмся. Я уверена, ваши дела не терпят отлагательств.
Задумчиво и спорно фыркнув, словно услышав какую-то глупость, Самуил поцеловал ей руку и ушёл. Будто избавившись от невидимого груза чужого присутствия, с уходом мужа Алисия тут же выпрямилась, засияла и стала оглядываться, жадно впитывая в себя пейзажи нового места. Если в поместье ещё можно сделать вид, словно она никуда не переносилась и всё так же, как и было, просто без телефона и иных благ, то в городе совсем другая история. Тут и там сновали мужчины в рабочей одежде, вели лошадей или мулов, тащивших телеги, на лавочках сидели дамы в длинных, минимум двуслойных платьях, с рюшками, бантиками и кружевами, в широкополых шляпках, украшенных цветами. Во всём этом круговороте жизни только Алисия выделялась своей чёрной наружностью и необычными, словно не имеющими радужки, глазами. И слугой позади себя.
Дело не в том, что в этом мире мало кто имеет слуг. Просто здешнее общество совершенно иначе решило выставлять их существование, так что на выход у служанки знатной дамы всегда имеется отдельное платье для прогулок, отличающееся от горничного костюма. В «нарядах на выход» служанки могли сойти за знакомых или даже близких подруг дам, иногда именно во время прогулок они таковыми и становились: главные советчицы, сплетницы и оценщицы, первые выговаривающие своё мнение о новых нарядах хозяйки или сделанном на заказ мече господина. Слуги, вне зависимости от пола, гуляли по городу наравне со своими работодателями, и пусть все в округе знали, каково истинное положение того или иного человека, но по этикету не выделяли и не принижали никого.
Поэтому то, как Алисия Джерард шла по улице с непереодетой служанкой, воспринималось спорно. С одной стороны, так не принято, с другой – сама госпожа в таком же чёрном, как и её слуга, и, возможно, она просто пожелала, чтобы платья были однотипны. Идти, однако, под оценивающими взглядами тяжело. Потому, только заметив вход на рынок, Алисия поспешила к нему, жаждая затеряться от чужого внимания в пёстрой толпе.
Народ ей встретился самый разнообразный. Загорелые и бледные, работники и домохозяйки, бедняки и богачи – подстраиваясь под торговцев, лавочка каждого из которых могла предложить товары на любое хотение, горожане здесь не глядели на других, а лишь что-то покупали и уходили до следующей необходимости. У приветственной арки находились всевозможные сладкие столики, аромат свежих булочек впервые пробудил желание что-нибудь умять у этого тела – Алисия почувствовала, как слюна наполняла рот, и сделала себе заметку: обязательно взять что-нибудь перед уходом. Она не сомневалась, что сейчас в кошельке были слишком большие по цене монеты и сдачи в мелких ларьках может не оказаться.
Дальше находились прилавки с различной утварью, тряпки с расставленными на них вещами и игрушками, стопки ковров, сложенных один поверх другого. Заморские товары, каких нигде более не увидеть, не приобрести, больше их на рынке не появится! Если верить кличам торговцев, конечно.
Но они шли дальше, не останавливаясь ни на мгновение около этих мест. Вспоминая всё, что было ей известно из романа, Алисия рассматривала ряды в поисках ориентиров.
Вот невероятной красоты посуда, соседний стол – всевозможные рассыпчатые чаи. Два продавца казались похожими друг на друга, братья. За них Алисия и зацепилась, идя к краю стола с чаем и обнаруживая узкий проход между этим рядом и следующим. В теории в соседний ряд можно пройти и проще, но только по этому пути она не ошибётся, ища нужных людей.
– Госпожа? Вы что-то заметили? – Саманта следовала за ней, не отставая ни на шаг, боясь потерять хрупкую, болезную хозяйку. Глянув в ту же сторону, что и Алисия, Сэм тут же повертелась на месте. – Вон там, чуть дальше, госпожа. Если меня не подводят глаза, там есть поворот на другую сторону рынка.
– В этом нет надобности, – Алисия осторожно подхватила подол платья и прошла вперёд, быстро преодолев узкое место и обернувшись. Сэм, двигавшаяся за ней, запнулась, зацепилась юбкой о гвоздь одного из столиков, ударилась головой о вывеску и в конце едва не упала, пойманная под руки Алисией.
– Ну и дороги вы выбираете, госпожа! – почти плаксивым, сдавленным от боли голосом пожаловалась Сэм. – Зачем же так торопиться? Шли бы мы сюда дольше, но зато больше товаров смогли бы разглядеть. А здесь? Вам здесь и вовсе не безопасно находиться!
Сказала последнее Саманта уже после того, как огляделась. Пройдя небольшой коридор между четырьмя лавочками, стоящими друг к другу спинами, они словно попали в совершенно другой мир. Всё казалось серым, будто тучи закрыли небо только над этим местом, людей в разы меньше, а торговцы все как один бедняки, пытающиеся выжить за счёт своих умений. Тут расположились и прачки, и рыбаки, и чистильщики обуви, и даже музыканты с порванными струнами и расстроенными дудками. Находились здесь и обычные торгаши, вот только товары их либо не слишком безопасны для людей, либо так плохи, что с тем же успехом можно отдать даром.