Если бы у него была такая жена, размышлял Гарет, молясь, чтобы когда-нибудь была, он бы каждый день – нет, каждую секунду – грелся в лучах ее улыбки. Он бы посвятил жизнь тому, чтобы быть ее шутом, лишь бы слушать музыку ее смеха. Подумать только, а он-то всегда восхищался умом Роберта!
Теперь он будет грубо вышучивать Роберта за полное отсутствие мозгов.
– Сэр Гарет, приятно познакомиться, – нежным голоском сказала Имоджин и сделала изящный реверанс.
Гарет покраснел и снова поклонился.
– Нет, миледи, честно скажу, приятно как раз мне. – Он продолжал держать ее за руку, наслаждаясь мягкостью ее ладони. Имоджин не смогла удержать смешок.
– Сэр Гарет, подозреваю, что вы большой шутник.
– Каждый старается в меру своей робости.
– Согласна. Что ж, спасибо за развлечение, оно было превосходным, но, к сожалению, мне нужна моя рука, которую вы так крепко держите, я должна идти.
– Могу я спросить о цели вашего похода?
– Можете, и я даже готова ответить. – Она помедлила; на щеках заиграли ямочки. – Лукас сопровождал меня к башне. У меня большое желание ее увидеть, – наконец сказала она, старательно избегая упоминания о желании увидеть Роберта. Но Гарет все-таки почувствовал правду и слегка удивился тому, что это вызвало у него огорчение. Он быстро от него избавился, не желая тратить время на неосуществимое желание.
– И они послали мальчишку выполнять работу мужчины? – насмешливо спросил он.
– Вернее, послали мальчишку выполнять работу старухи. Обычно Мэри служит мне глазами, но она решила, что в ее преклонные годы путешествие по холоду будет слишком тяжелым, и благородно выставила вместо себя Лукаса.
Гарет помолчал, а потом осторожно спросил:
– Служит вашими глазами?
Она опять улыбнулась, на этот раз невесело.
– Служит моими глазами, потому что собственные не видят.
Он прищурился, поглядел на нее в надежде, что она говорит неправду, но пустые глаза смотрели мимо него.
Гарет быстро оправился от шока. Что-то должно было быть, слухи о леди Калеке должны были иметь основания, рассудил он. И хоть прозвище было большим преувеличением, оно все-таки в какой-то степени отражало реальность.
Ну и что? Зачем все время думать об этом, когда во всем остальном она просто совершенство?
– Что ж, позвольте мне предложить вам воспользоваться моими, у меня довольно привлекательные, небесно-голубые глаза. Они не только исключительно красивые, но и острые, и они в вашем полном распоряжении.
– Очень мило сказано, – пробормотала Имоджин, радуясь, что он так легко отнесся к ее слепоте.
Он наклонился к ней, стараясь не придавать значения тому, как приятно приближаться к этой женщине.
– С вами я всегда буду милым. Конечно, если кто другой так скажет, я разрублю его пополам.
– Надо запомнить. Должна сказать, интересно посмотреть, как вы будете с этим справляться.
Гарет открыл рот, чтобы ответить в том же духе, но его остановил писклявый голос Лукаса:
– Но это мне велели проводить миледи!
Странно, но Имоджин почти забыла о мальчике.
Обычно она твердо держала в голове все, что позволяло ориентироваться. Видимо, ей так давно не приходилось быть глупой, что она обрадовалась этому и обо всем забыла. А еще она искренне радовалась человеку, который поделился с ней своей глупостью.
Гарет не вызывал в ней тех странных чувств, что Роберт, но его простые, легкие манеры были бальзамом для уязвленной гордости.
– Лукас, учись сдаваться, – сказал Гарет с шутливой серьезностью. – Особенно когда соперник в несколько раз больше тебя.
– Но Мэри сказала, что ее должен проводить я.
– А теперь я говорю, что провожать буду я.
– Я пожалуюсь на вас Мэри.
– А я пожалуюсь на тебя Роберту, – отбил удар Гарет, с облегчением поставив завершающий росчерк.
– Перестаньте дразнить мальчика, – строго сказала Имоджин, но улыбка смягчила выговор.
– А кто дразнит? – возмутился Гарет. – Этот мальчишка не шутил, когда угрожал напустить на меня гарпию.
– Мэри не гарпия, – улыбнулась Имоджин, – я тем более, хотя иногда мы обе можем такими казаться. – Она повернулась на голос Лукаса. – Конечно, ты можешь пойти с нами, раз Мэри велела. Может, ты будешь нести корзинку и прокладывать для нас дорогу в снегу?
– Прокладывать дорогу? – прикинул Лукас. – Это вроде как быть разведчиком в армии, да? – Он оставался серьезным, но было видно, что его вдохновила мысль побыть рядом с едой и получить некий общественный статус.
– Именно так, – сказал Гарет, имея за спиной опыт многих войн.
– И можешь понемногу отщипывать от того, чем Мэри набила корзину, – подольстилась Имоджин, не желая разлучаться с человеком, который умеет так легко вызывать у нее улыбку.
Лукас серьезно обдумал все стороны сделки.
– Ладно, – сказал он и побежал посмотреть, что Мэри положила в корзину. Гарет улыбнулся, взял Имоджин под руку, и они медленно пошли к дверям.
– А мне можно будет снять пробу с корзины, хоть я и не разведчик? Или я приклеен к прекрасной даме? – простодушно спросил Гарет хитрющим голосом.
– Снимите пробу, если будете хорошо себя вести, – с шутливым высокомерием сказала Имоджин.
– О, я всегда хорошо себя веду, – любезно ответил он и оскалился в волчьей улыбке. – Всегда.
Глава 6
Роберт осторожно обошел еще один упавший сверху камень.
– …а еще можно покрасить его в твои цвета и на вершине водрузить флаг, – ликующе сказал Мэтью.
Хотя его лицо могло показаться серьезным и искренним, Роберт слишком хорошо знал старика, у него в глазах плясали чертики. Когда Роберт впервые предложил сходить на экскурсию, Мэтью заворчал, что еще рано и холодно, и придется ехать верхом.
Роберт тогда пожал плечами и проигнорировал ворчуна, но понял, что в какой-то момент Мэтью возьмет реванш за то, что его вытащили из теплой постели, и за то, что проигнорировали.
Мэтью не любил, когда его игнорировали.
Роберт вздохнул и озадаченно воззрился на башню. Действительно, реванш дался Мэтью легко. С какого угла ни посмотри на бесхозную каменную башню, торчащую на поляне, она выглядит полной нелепицей, и Мэтью радостно указал на это обстоятельство. Они медленно обошли башню кругом, глядя, нет ли чего-нибудь с другой стороны.
– …и по-моему, просто грандиозно иметь башню, у которой нет входа, зато на самом верху есть окна. Заметил, мальчик? По-моему, чрезвычайно умно, – верещал Мэтью, трусцой приноравливаясь к широким шагам Роберта.
– Не могу сказать, что не заметил, – проворчал Роберт, надеясь, что на этом ирония кончится.
– Умный парнишка! – Мэтью лучился от гордости. – Сделаем из тебя строителя, раз у тебя такой острый глаз. Следующее наблюдение, которое ты, безусловно, сделал, – она разваливается, – сказал он, привередливо обходя большой валун. Роберт остановился и, скрестив на груди руки в бойцовских рукавицах, посмотрел на Мэтью.
– Давай, старик, выплевывай остатки своей хандры, и покончим с этим. Чего ты добиваешься?
Мэтью прижал к худой груди руки в двойных варежках.
– О, великий мастер, в чем ты меня обвиняешь?
– Ты насмехаешься надо мной с того момента, как мы сюда пришли, а я, убей Бог, не пойму, что здесь смешного.
– Я и не думал, что ты поймешь, – пробормотал Мэтью. Он посмотрел на каменную башню и вдруг стал серьезным. – Мне кажется странным, что ты вскочил на рассвете, оставил теплую постель и ее содержимое, то есть красивую женщину, и переполнился желанием проделать несколько миль по снежной целине, чтобы посмотреть на башню, про которую заранее было известно, что она разваливается. При ближайшем рассмотрении башня оказалась без дверей. Можешь считать меня сумасшедшим, но я нахожу, что это чрезвычайно смешно. А может быть, трагично.
Роберт попробовал защищаться.
– Все не так плохо… – Ответом были поднятые брови. – Во всяком случае, тебя никто не заставлял сюда идти. – Роберт понимал, что похож на обиженного ребенка, но что ему оставалось делать?