Этот человек продал тело своей умирающей жены. Теперь в этом теле жила другая женщина — я.
Однако Харли совершенно не соответствовал предыдущему определению. Он начал наведываться к нам. Керт всегда был ему рад. Вот идиот! Оба они — идиоты. Керт был мне мужем на протяжении шестнадцати лет, мужчиной, которого я любила за все его достоинства (многочисленные) и даже за недостатки. Этого человека я знала (или думала, что знала) даже лучше, чем себя.
Но случилось еще кое-что: я почувствовала влечение к Харли.
Вернее, не так: мое ТЕЛО, то есть то тело, в котором теперь жило мое сознание, потянулось к Харли. Непобедимая химическая реакция.
А почему бы и нет? Он был славным мужчиной более или менее приятной наружности, доказавшим в первый же вечер, что содержание соответствует форме.
Продажа им тела жены для трансплантации должна была иметь еще какую-то причину, кроме лежащей на поверхности. Керт не смотрел вглубь, иначе не привел бы его в дом.
Мой рассудок возмущался всякий раз, когда Керт вежливо, но твердо целовал меня в лоб и удалялся из комнаты для гостей (как я ее ненавидела!), тело же сотрясала приятная дрожь, связанная с Харли.
Наш с Кертом брак длился шестнадцать лет, после чего был законно прекращен по причине моей «смерти». Далее последовала трансплантация и мое «возрождение» в чужом теле. Я слишком хорошо изучила свои чувства. Когда Харли в очередной раз покинул нас, оставив мое тело в трепете, я решила ЧТО-ТО ПРЕДПРИНЯТЬ.
Я уже не позволила Керту клюнуть меня в лоб и улизнуть, а сказала, кладя руку ему на плечо:
— Нам надо поговорить. В твоей или моей комнате.
Шестнадцать лет что-нибудь да значат. Мой голос звучал совсем не так, как год назад, однако он догадался — или почуял, — каков подтекст моего требования.
— Нет, Мэри. О чем бы ни шла речь, давай дождемся утра.
Я ответила сквозь зубы:
— Нет. Или заходи ко мне, или я иду к тебе.
Я видела, как этот живой компьютер подсчитывает «за» и «против». Огромная кровать, в которой мы с ним спали столько лет, по-прежнему стояла в главной спальне. В комнате для гостей тоже имелась кровать немногим меньше нашей супружеской — на случай, если у нас заночуют гости-супруги.
Зато наша спальня рождала воспоминания, чего нельзя было сказать о комнате для гостей.
— Хорошо, я зайду. Просто поговорить.
Я была готова его прикончить. Разговоры! Мы только этим и занимаемся С ТЕХ ПОР, КАК!
В комнате было всего одно кресло, удобное и мягкое, стоявшее рядом со столиком, под книжной полкой. Он опасливо присел — словно кот на раскаленную плиту.
— Итак, Мэри? Что за срочность? Почему нельзя сначала отдохнуть?
— Тем сразу несколько, Керт. Начнем с твоего нового загадочного друга — Харли.
Он пожал плечами.
— Его компания пострадала от ущерба, причиненного сбоем компьютера у одного из моих клиентов. Я познакомился с ним, когда разбирался с этим, и он мне понравился, вот и все.
— Я знаю, когда ты лжешь, Керт, и всегда знала, хотя ты умеешь выглядеть невозмутимым. — Я решила прощупать дно поглубже. — По-моему, он плохо влияет на детей. Почему бы тебе не встречаться с ним вне дома?
Напрасно я это сказала.
— По-моему, ты его недолюбливаешь, Мэри.
— Ничего подобного! — неубедительно возразила я. — Это дети его…
— Его достоинство в том, что он не был знаком с нами раньше.
— Керт…
Он еще не переоделся после работы. Мне хотелось сорвать с него чертов костюм. Но возникал вопрос, как он к этому отнесется: рассердится или, напротив, придет в состояние готовности? По закону мы не были больше супругами, но шестнадцать лет это шестнадцать лет…
Судя по всему, он относился к происходящему по-другому. Разумеется, с телом, в которое я переселилась, он был знаком всего несколько месяцев. Мои же чувства остались прежними. Человек засыпает и просыпается. Если однажды причиной сна становится анестезия, то при пробуждении чувства нисколько не меняются. Разве что тело стало другим, а с точки зрения закона, изменилась и личность. Но к мужу и к семье эта личность относится ПО-СТАРОМУ. Это все окружающие видят нового для них человека.
Черт возьми!
Он встал.
— Если это все, то, полагаю, мы договорились. Коль скоро ты возражаешь против Харли, я больше не стану его приглашать.