– Простите, пожалуйста. Не… не знаю, что на меня нашло.
– Не извиняйтесь. Я ни в коем случае не хотел вас расстроить.
– Вы не виноваты. Дело в том, что я очень о них тревожусь. От них вовсе нет никаких вестей.
Мишель вздохнул:
– Ох, Селин, этого-то я и боялся.
– Я знаю, что связь сейчас ужасная, но…
– У меня есть друг, – перебил Мишель, и его голос вдруг зазвучал тихо и настойчиво.
– Что?
– Друг, который может устроить, чтобы кто-нибудь проверил, что с ними. Если вы хотите.
Селин моргнула в знак согласия, но Мишель избегал встречаться с ней взглядом.
– Да, конечно, но я бы не хотела никого подвергать опасности.
– Мой друг, – чуть улыбнулся Мишель, – постоянно в опасности. Но я знаю, что он будет готов помочь.
У нее была сотня вопросов и, может быть, дюжина причин сказать «нет», но вместо того она прошептала:
– Благодарю вас.
– Не стоит, – теперь Мишель смотрел ей прямо в глаза. – Мы все должны заботиться друг о друге, разве не так?
Селин кивнула и потупилась. Она чувствовала на себе взгляд Мишеля и понимала, что он чего-то ждет, но чего?
– А Тео, – спросил он немного погодя, – он волнуется о вашей родне?
Селин озадаченно посмотрела на него:
– Что вы имеете в виду?
– Меня беспокоит его невозмутимость. Такое впечатление, что он живет в каком-то пузыре, – о вине думает, а о том, что происходит в стране, – почти нет. – Мишель помедлил. – Надеюсь, вы не сочтете мои слова бестактностью.
Селин глянула на него и тут же отвернулась.
– На самом деле я подозреваю, что он мало думает о вещах, которые его прямо не затрагивают. – Даже такое признание заставило ее почувствовать себя предательницей.
– Мне кажется, то же самое происходит и с Инес.
– Она старается, – не сразу ответила Селин. После дневного разговора за проверкой бочек она понимала Инес чуть лучше и считала своим долгом вступиться за нее, хотя вполне сознавала, как мало между ними общего.
– Вижу. Но, может быть, она просто не создана для этой жизни, и глупо было с моей стороны ждать, что она переменится. Я ведь знал, на ком женюсь, верно? – Он покачал головой и посмотрел на свои руки. – Простите меня. Ужасно, когда человек говорит такие вещи о собственной жене. И это не значит, что я ее не люблю.
– Понимаю, – прошептала Селин. Это была правда: к Тео она испытывала нечто похожее.
Оба погрузились в молчание, но Селин ощущала его как уютное и приветливое, и это была достаточная причина, чтобы уйти.
– Мне пора возвращаться, – сказала она, поднимаясь со скамьи, – а то Тео забеспокоится. Но спасибо вам, Мишель. От всей души спасибо за вашу доброту. – Селин испытывала благодарность не столько за предложение разузнать о родных, сколько за участие. Она и не догадывалась, как ей этого не хватало.
– De rien[8]. – Он улыбнулся Селин, но, когда она вставала, смотрел на нее печально.
– Доброй ночи, Мишель.
– Bonne nuit[9], Селин. Увидимся завтра.
Через пять минут Селин, поднявшись по лестнице и дойдя при свете луны до их с Тео домика, входила в спальню. Она готовилась объяснить супругу свое долгое отсутствие, но услышала тихое похрапывание. Тео крепко спал и не шелохнулся при ее появлении. До самого утра она неподвижно лежала на спине рядом с мужем и глядела в потолок.
Глава 8
Июнь 2019
Лив
Лив мгновенно подпала под волшебное обаяние Парижа, и поздним утром вторника, шагая по авеню Рапп со свежим багетом, кусочком бри и колбасой, уложенными в холщовую сумку через плечо, уже спрашивала себя, почему не вернулась сюда раньше.
Бабушка Эдит называла это особенное парижское волшебство «глубоким вздохом» – le grand soupir. Девочкой Лив только смеялась, а теперь и сама сделала глубокий вдох и выдох в Городе света, и тревоги правда словно бы отступили.
Давным-давно, еще до знакомства с Эриком, Лив представляла, как переедет во Францию, влюбится, найдет причину остаться насовсем. Подобный образ будущего приходил ей в голову чаще иных, возможно, потому, что лето у бабушки во Франции было тем единственным, что оставалось в жизни неизменным. С тех пор как умер отец, мама каждые несколько месяцев заводила себе нового друга, а каждые несколько лет – нового мужа, так что в детстве Лив переезжала в общей сложности семнадцать раз. Бабушка Эдит не отличалась особой теплотой, но когда все вокруг зыбко и непредсказуемо, хорошо иметь дом, в который всегда можно вернуться. Не без удивления Лив обнаружила в себе это чувство спустя столько лет.
За несколько дней в Париже она и думать забыла про Эрика, зато у нее появилась новая причина для беспокойства – бабушка Эдит. Теперь она целыми днями в черном шелковом халате и при полном макияже мерила шагами квартиру. Конечно, бабушка всегда была немного взбалмошной, но такой беспокойной Лив ее еще ни разу не видела.