— Да, твоя жена отменно сосет, — с ухмылкой добавляю дров в костер ненависти Чопурии.
— Сука! — Давид подхватывает кочергу и замахивается в ее сторону, бросает, но железо не достигает своей цели. Анжелика быстро отпрыгивает в сторону, к двери, а я перехватываю кочергу в полете. Он хотел ее убить! Гандон!
Замахиваюсь теперь уже я.
И от того, что в глазах этого толстого борова пробегает тень страха, я ощущаю чувство вселенской справедливости. Своими собственными руками вершу возмездие. Справедливость.
У меня перед глазами начинают плясать кровавые мушки – я ударяю ногой Чопурию так, что его туша летит на пол.
Я забью его до смерти.
До последней кости.
Смертельного вздоха.
Дверь в дом быстро открывается, и Анжелика пропадает в темноте двора.
Усмехаюсь.
Чопурия видит предзнаменование смерти в моих глазах – он съеживается и поднимает руку вверх ладонью вперед, будто думает, что сможет защититься от моего личного правосудия.
— Видишь, и твоя сучка сбежала от тебя, — бросаю ему, и замахиваюсь со всей силы.
Пусть мой план пострадал за это время, и Чопурия не успел по полной отведать плодов моей мести, но главное я успел сделать. Он увидел, что теряет все. А сейчас простится с жизнью.
Обрушиваю на мужика кочергу, и вижу, как его белоснежная рубашка окрашивается кровью. Она не красная. В моих глазах она ровно такого же цвета, как и душа Чопурии. Черная.
Замахиваюсь снова.
Опускаю так сильно, как только могу. Слышу треск. Брызги крови летят в разные стороны.
Я отираю лицо – оно все в крови.
— Я заплачу, — кашляет Давид.
Ха, он думает откупиться. От меня! Судьи. Палача. Присяжных в одном лице!
Этому не бывать.
Он будет умываться своей кровью.
До тех пор, пока я не прикажу остановиться всему этому безумию.
Я снова задираю руку вверх, целюсь по косточкам ног – чтобы он испытывал адскую боль.
И вдруг слышу женский визг с улицы.
Чопурия напрягается – он тоже понял, что это Анжелика.
Что…как…я приказал своим людям не трогать девчонку – семья Чопурия принадлежит только мне.
Зрачки Давида расширяются. Анжелика во дворе кричит, и кричит не от страха – такой звук издает детеныш животного, который находится на пороге смерти.
Да блять.
Опускаю кочергу и бросаю взгляд на мужика на полу.
И я…неожиданно для себя делаю выбор.
— Я вернусь. Я еще вернусь.
Он не отвечает - кашляет, и из его рта течет нефть…
Хватаю с пола пистолет Чопурии, быстро выбегаю на улицу и понимаю, что ловушка сработала отлично: бойня идет жесткая и непримиримая.
- Сергей, тут гости не только от Чопурии, - подбегает ко мне один из моих ребят. Глаза его блестят в прорезях балаклавы. - Нужно скорее убираться отсюда, иначе всех нас заметут…
Киваю ему и вижу, что люди Давида решили взять на себя больше полномочий: двое из них тащат Анжелику в джип у дороги, а она извивается и пытается вырваться. Перед глазами взрывается фейерверками цвет. Красный. Синий. Желтый. Бордовый.
Она полыхает цветным пятном в этих сумерках, и единственная из всех ведет себя очень громко. Похоже, что в семье Чопурия не все так гладко, как показано снаружи. Потому что псы не могут поднять руку на хозяйку без разрешения хозяина.
— Далеко собрались?
Я выпускаю пулю в ногу первого и поднимаю дуло на второго. Он поднимает руки ладонями вверх. Анжелика падает на землю. Я подхватываю ее под руку и заставляю подняться. Она дезориентирована, испугана, и, кажется, теперь это моя забота.
— Прокатимся? — спрашиваю, но не жду ответа.
Жму на курок, и второй человек Чопурии падает бездыханным на траву.
Глава 19
Анжелика
«Да, твоя жена отменно сосет!»…
Все то, что еще каких-то полчаса назад происходило между мной и Хищником, вылетает из головы. На мгновение я позволила себе расслабиться в его крепких властных руках. Мне показалось, что на этот раз я смогу испытать настоящее удовольствие от секса, а не буду, как это обычно происходило у нас с Давидом, пролечиваться несколько дней после от болей, которые он причинял мне, удовлетворяя свои больные фантазии.
Именно в руках Хищника я впервые возбудилась от прикосновения мужчины, и впервые захотела продолжения.
Конечно, он был моим похитителем и далеко от Давида не ушел, но он казался мне таким ласковым и горячим, что я даже успела позабыть об этом недостатке. Я рассчитывала на рай в его объятиях, но его слова обухом огрели по голове, заставили вспомнить, кто я такая…