Снять киллером его с вышки в городе – тоже не дело, раз Еврей сделал замечание, что, несмотря на то, что Чопурия сейчас в городе – фигура опальная, его «друзья-коллеги» будут сильно озадачены таким решением вопроса. Мне срать на то, что будет после его смерти, но, все же, нужно иметь немного уважения – со многими этими людьми я пересекался в тюрьме. Если они хотят мира в городе, кто я такой, чтобы его нарушить.
А вот мочкануть Чопурию так, чтобы никто не понял, что это сделал я, или понял, но сделал вид, что его это не касается, - совсем другое дело.
Еврей уже знает, что у меня есть.
Еще в первый раз помимо нескольких гранат я приобрел у него бомбу на дистанционном управлении. После, прочтя в новостях об этом, сразу поймет, что товар – его. Но Еврей на то и Еврей. Он будет держать язык за зубами.
Вот. Наконец-то ворота открываются, и из дома выезжает экономка.
Через несколько часов сюда приедет охрана Чопурии, оглядят дом, а после привезут и самого гандона.
Времени у меня навалом, я успею сделать все, что нужно.
Оставляю машину возле кустов, выстриженным как-то неебически круто, и сам медленным шагом иду к воротам. Ввожу код и дверь открывается. Проскальзываю в дом.
Обшариваю пространство, но ничего необычного не замечаю. Прохожу через черный ход – дорожка ведет прямо к неприметной двери. Парадную дверь игнорирую – Жук предупредил, что там стоит какая-то ловушка, ее он отключить не сможет за такое короткое время.
Я на это только посмеиваюсь.
Чертов Чопурия невероятно жалок. Он знает, что его смерти не хотят в городе, но все равно обставил свой дом таким количеством материала, что пробраться в него без отмычки никак.
Трус, блять.
В самом доме прохожу по длинному темному коридору, сворачиваю в кабинет.
Мне нужно установить взрывчатку как минимум в трех местах, чтобы жилье Чопурии сложилось карточным домиком – потому что строение охиренно огромное. Три этажа, витая лестница, как у королевы, блять, мраморные полы, пятиметровые окна. Думаю, что и унитазы у него могут быть золотыми. Бомба с часовым механизмом. Был вариант с кнопками, но из-за моей особенности не видеть цвета я всегда выбираю тот путь, который может избежать ошибки не-прочтения цвета. Время установлено подходящее. Чоепурия выпишут из больницы. Он вернется домой. Его псы обшарят коттедж, но не найдут мои сюрпризы. и когда он расслабится, дом рванет.
Открываю дверь в кабинет. Здесь довольно просторно и темно. Несколько шкафов с книгами, большой стол, диван, мягкий уголок.
Я действую просто – достаю прямоугольник, креплю «пластилин» к изнаночной стороне огромного стола. Надеюсь, что бомба рванет в тот момент, когда Чопурия сядет за стол. Тогда его яйца точно встретяся с глазами.
Не мешкая, поднимаюсь на второй этаж.
Здесь открываю голубую дверь, которая выделяется среди остальных размером и окрасом и застываю.
Потому что это – спальная комната.
Спальная, мать его, комната. В которой ночным ласкам предается супружеская пара.
Я медленно прохожу по комнате, приближаюсь к огромной, кинг-сайз размеров кровати.
Все внутри дрожит от дикого, неконтролируемого гнева. Потому что перед глазами мелькают картинки, как он, этот хренов гад, оглаживает, трогает, тянет на себя упирающуюся Анжелику. Она никогда не должна была оказаться здесь. Никогда не должна была чувствовать прикосновения этого морального урода. Никогда не должна была…
Черт, мне хочется при этом ударить самого себя – семь лет назад я мог бы стать ангелом – спасителем для нее, когда случайно увидел, но…
Опускаюсь на колени перед кроватью и шлепаю «пластилин» у изголовья.
А после быстрым шагом выхожу из комнаты, плотно притворив за собой дверь. Никогда она больше не откроется. Никогда больше моя женщина там не окажется. Никогда больше не увидит на своем теле синяков от того, кто ее не достоин.
На третьем этаже – огромная гостевая. Много окон и от того здесь светло. Думаю, что Анжелике тут очень нравится – толстый Чопурия сюда явно редко наведывался, и все здесь дышит какой-то женской энергией, что ли. По углам – девичья розовая лабуда в виде статуэток и цветов, на столе – большой альбом. Подхожу ближе и открываю его. Так и есть – тут рисунки Анжелики. Я уже понял, что это она – в прошлый раз она что-то рисовала штрихами на альбомном листе. Тогда я увидел черные полосы на ее розовом лице и подумал, что она исчезает, как Анька, лишаясь жизни, становясь черно-белой…