– Жена, – сказал Уилл, – это купец Эдвард Лонг, он купил у меня несколько лучших экземпляров золотой посуды.
– Рада слышать это и рада с вами познакомиться, сэр, – ответила Джейн.
Эдвард Лонг положил ей руки на плечи и поцеловал в губы. Поцелуй был странным и пугающим, хотя такие поцелуи являлись в те времена обычным приветствием между мужчинами и женщинами и Джейн с детства привыкла к ним.
– Скажите, что вы думаете о моем выборе? – спросил Эдвард Лонг.
– Думаю, вы выбрали лучшее из того, что есть у моего мужа. Не правда ли, Уилл?
– Именно так, жена. Прошу тебя, прикажи слуге принести нашему другу что-нибудь выпить. Вы можете еще немного задержаться, сэр?
Купец смешался.
– Признаюсь, что я несколько утомился. И я с радостью воспользуюсь возможностью проверить, так ли хорошо ваше вино… как ваша посуда.
Ювелир потер руки от удовольствия, а Джейн поспешно отослала вертевшегося у дверей подмастерья на кухню и велела ему принести напитки. Она почувствовала, как краска приливает к ее щекам. Купец возбуждал в ней любопытство. Он держался с большим достоинством, к тому же был исключительно красив. Она вдруг поняла, что ей приятно, когда на нее смотрят поощрительно, но без обычной грубости.
Когда принесли вино, она наполнила бокал и поднесла ему. Они обменялись взглядами поверх бокала, его взгляд был таинственным.
– Благодарю вас, дорогая госпожа. – Он поднял свой бокал. – За успех в делах.
– За процветание торговли, – отозвался Уилл. – Пусть будет все как есть.
– Не кажется ли вам, дорогой Шор, что в последние недели наметилось некоторое улучшение? Торговля оживилась с тех пор…
– С тех пор, как вернулся король, обратив своих врагов в бегство.
– За короля, – сказал Эдвард Лонг.
– За короля, – отозвался Уилл Шор. Купец наклонился к Джейн.
– Скажите, мадам, – произнес он, – я слышал, что жены купцов в Сити без ума от короля. Так ли это?
– Говорят, он очень красив, – ответила Джейн.
– Как? Вы никогда его не видели?
– Нет.
– Разве вы не были в Сити, когда он проезжал через него?
– Была.
– И вы не захотели пройти несколько шагов, чтобы увидеть такого красавца?
– Мы присоединились было к толпе, но моей жене стало плохо от жары, – объяснил Уилл.
– Нам удалось увидеть только первую часть шествия.
– Может, вы не любите наблюдать процессии?
– Мне было тяжело смотреть на врагов короля – этих двух женщин – в их бесчестье.
– Неужто вам нравятся враги короля, миссис? – спросил купец.
– Да нет, что вы, сэр, – поспешил ответить Уилл. – Джейн необузданна в речах и всегда была такой. Она из тех женщин, которые вначале говорят, а потом думают. – Уилл неодобрительно посмотрел на Джейн. – Поэтому она очень часто попадает в неловкое положение.
– Но это очень интересно, – сказал купец. – Я бы еще ее послушал, я рад найти человека, который говорит совсем не то, что говорят другие. – Купец и Джейн обменялись улыбками. – Скажите, – продолжал он, – вы что, испытываете расположение к Маргарите Анжуйской?
– Мне не нравится, как она действует, – ответила Джейн, – но мне кажется, что если уж ты побывал на троне, то вполне естественно стараться вновь его обрести. Кроме того, мне показалось излишне жестоким унижать ее публично.
– Короли часто бывают жестоки.
– Боюсь, что это так. Рада, что я жена всего лишь простого горожанина.
– Разве ювелиры такие простые люди?
– Они торговцы, слава Богу, а не придворные.
– Вам не нравятся придворные, мадам?
– Не могу сказать, нравятся они мне или нет. Я не знаю ни одного. Но мне кажется, что человек, вынужденный приспосабливать свои взгляды к чужим для того, чтобы сохранить голову на плечах, лишен того чувства собственного достоинства, которым, скажем, обладает ювелир.
– То есть вы думаете, что те, кто окружает короля, приспосабливают свои взгляды для того, чтобы сохранить голову на плечах?
– Несомненно, – ответила Джейн. – А для нас, купцов, дело обстоит просто: «Король умер, да здравствует новый король!» Чем больше расстояние до трона, тем меньше страх. По мне – так лучше, чтобы моя голова оставалась на положенном ей месте, чем жить слишком близко к королям.
– Это меня нисколько не удивляет, я бы сказал, мадам, если простите мою смелость, что это самая прекрасная головка, какую мне доводилось видеть.
– Благодарю вас, – ответила Джейн и почувствовала, что краснеет.
Шор заметил:
– Итак, сэр, я вижу, вы находите, что моя жена достойна такого же восхищения, как и моя золотая посуда?
– Большего, гораздо большего. Я уношу с собой мои утренние покупки с легким сердцем, зная, что у вас остается самое ценное из ваших сокровищ.
– Вы чрезвычайно любезны, сэр, – сказал Уилл.
– Мне интересно, очень интересно было услышать ваше мнение о королеве Маргарите Анжуйской. Леди, наверное, полагает, что король какое-то чудовище, если заточил женщину в тюрьму. – Купец улыбался, словно поддразнивая ее.
– Нет, нет, она так не думает, – быстро ответил Уилл. – Джейн знает, как и мы все, что королева Маргарита была угрозой безопасности нашей страны. Жители Лондона спят теперь гораздо спокойнее, зная, что король Генрих и его сын мертвы, а Маргарита заключена в тюрьму.
– Но я вижу, у вашей жены доброе сердце. Она сожалеет о поведении короля, выставившего Маргариту на публичное посрамление. А я вот вспоминаю, как умер отец нашего короля. Совсем недавно он был убит возле Уэнфилда. Может, уже забылось то, что люди Маргариты отрезали ему голову, надели на нее бумажную корону и повесили на воротах Йорка. Я склонен думать, что общественное осмеяние, которому подверглась Маргарита, – ничтожное наказание за подобную жестокость.
– Конечно, это было ужасно, – сказала Джейн, – но я не думаю, что на одну жестокость нужно обязательно отвечать другой. Месть – это не только зло, это глупость. Добра от нее никогда не будет. Прощать своих врагов – не только доброе, но и мудрое дело.
– Думаю, сэр, – сказал купец, допивая свой бокал, – что вашей жене следовало бы быть первым советником короля.
Они дружно рассмеялись.
– Вам нравится подтрунивать надо мной, – сказала Джейн, – а мне все равно. Я знаю, что права.
Купец снова заразительно расхохотался.
– Простите меня за то, что скажу, но я слышал, что король с готовностью слушает таких очаровательных леди, как вы, если они благоволят давать ему советы.
– Говорят, – заметила Джейн, – что несмотря на все его величие, он очень легко поддается чужому влиянию.
– Особенно женскому, – поддержал ее Шор.
– О, да, – ответил купец. – Я тоже слышал, что Его светлость действительно очень поддается чарам женщин.
– А это говорит о том, что он не так уж силен, – вставила Джейн.
– Думаете, он слабовольный человек? Мне говорили, он ростом выше шести футов, и это без обуви.
– И гиганты могут быть слабыми, – сказала Джейн, – а карлики – сильными мужчинами.
– Конечно, своей женитьбой он проявил слабость, – сказал Уилл.
– А мне он как раз нравится за это, – заявила Джейн.
– В самом деле, мадам?
– Да. И мне бы очень хотелось увидеть королеву!
– А короля?
– Короля тоже. Но королеву больше. Думаю, она должна быть действительно прекрасной, чтобы приручить такого…
– Страстного любителя женщин? – спросил купец.
– Повесу, – сказала Джейн.
– Тише, Джейн. Ты совсем не думаешь, что говоришь.
– Почему всегда, когда говоришь правду – значит, не думаешь?
– Несомненно потому, – высказал предположение купец, – что правда часто опасна. Ложь успокаивает, лгать так легко. Поэтому ложь всегда безопаснее.
– Презираю такую безопасность.
– Вижу, это действительно так, мадам. Не бойтесь, сэр, я никогда ничего не расскажу королю.
Они снова рассмеялись, и немного погодя купец сказал, что ему пора идти.
– Я пришлю слугу забрать покупки. Он принесет деньги. Позвольте поблагодарить вас за очень интересное и веселое утро. За такое замечательное вино… За такое приятное общество.