Без стука. Без приветствия. Без разрешения.
Спустя пару минут в спальню вошли и двое слуг, чтобы быстро накрыть маленький столик, заставить его блюдами и посудой и так же быстро ретироваться. Ошеломленная Мира только ресницами и похлопала.
— И что это значит? — тихонько спросила она, предусмотрительно положив на страницу раскрытой книги закладку.
— Если рыба не идет к рыбаку, то он сам идет к реке, чтобы поймать ее, — самым неожиданным образом декламирует граф, поглядев на нее.
— У рыбы нет аппетита! — парирует девушка, — Так что можете собирать снасти с наживкой и идти!
— Брось, Мираэль, — отмахивается Аттавио, поднимаясь на ноги и одним шагом оказываясь около девушки. — Поднимайся. Или взять тебя на ручки?
Мира снова ошалело уставилась на мужа, благодаря своему росту опасно возвышающегося над ней, и, чтобы скрыть очередную порцию смущения, негромко фыркает.
Но это дало ту самую задержку, которую граф явно не собирается терпеть, поэтому, внезапно наклонившись, он сует под ее спину и колени ладони и легко поднимает.
— Аттавио! — возмущенно вскрикивает Мира, — Что вы делаете?!
Мужчина не стал отвечать, ведь и так уже через секунду, оказавшись около стола, он аккуратно усаживает ее на стул, уже привычно подает салфетку и садится напротив.
— Ешь! — приказывает он, — Приятного аппетита.
Девушка не стала перечить. Но и слушаться — тоже. Тарелку-то Мира, конечно, наполнила — немного совсем, так как не соврала по поводу своего аппетита. Но наполнила чашку чаем, с наслаждением вдохнула пряный аромат и пригубила.
Вкусный чай. В меру крепкий, немного терпкий и очень душистый. Под пристальным взглядом Аттавио она добавила немного сахара и молока и сделала еще один глоток.
Ну а сам мужчина не отказал себе в удовольствии снова занять себя разглядыванием девушки перед собой.
Без корсета, в просторном платье, она уже не выглядела такой хрупкой и худенькой. Хотя, конечно, девичья стройной и гибкость никуда не делись — но вместе с округлыми бедрами и полной грудью, высокой и упругой даже без поддерживающей конструкции, она представляла собой весьма аппетитное и привлекательное зрелище. А благодаря смытому макияжу и совершенно простой прическе, представляющей собой небрежную косу, собранную с помощью заколки на затылке, девушка выглядела… домашней и какой-то уютной.
Вот что значит молодость. Даже не надо прилагать каких-то усилий, чтобы выглядеть мило и привлекательно. А она определенно привлекала. Особенно после несуразного поцелуя сегодня, который так и требовал продолжения.
Мимо внимания Аттавио не прошло, что, несмотря на тарелку перед собой, Мира почему-то не ела. Так, отщипнула кусочек хлеба, да сунула его в рот вместе с таким же крохотным ломтиком сыра и снова налила себе чаю. Но мужчина снова не стал ничего говорить. В конце концов, он не маленький мальчик, чтобы идти на поводу чьих-то капризов. И если она не хочет есть — пусть!
Зато сам Аттавио поел, причем с большим удовольствием. Хотя на самом деле испытывал голод совсем иного толка. И когда он закончил, положив приборы в тарелку и убрав с колен салфетку, то снова встал и решительно шагнул к девушке, уже заметно заскучавшей и переставшей даже кусочничать. Та дернулась, опасливо глянула на него и снова тихонько взвизгнула, когда мужчина снова подхватил ее на руки.
Определенно, Аттавио удивлял ее все больше и больше. И едва ли предполагала дальнейшее развитие событий.
Снова перетащив Миру на кушетку, мужчина неожиданно сел рядом, а ее ноги — положил себе на колени.
— Граф! — возмутилась девушка, отдергивая свои нижние конечности, но руки, которые накрыли ее оголившиеся из-за задранного подола лодыжки, не позволили ей этого.
— Ты поела? Поела, — невозмутимо заявил тот, — Бери свою макулатуру и читай дальше.
— Что… Что вы делаете?! — пораженно выпалила Мираэль, неверяще глядя на мужчину, — Аттавио!
— Уймись, Мираэль, — рассеянно приказал мужчина, неожиданно обхватывая своей широкой ладонью ее босую ступню и начиная мягко и неожиданно умело массировать ее, — Расслабься и получай удовольствие.
— Но…
Почувствовав аккуратные и уверенные прикосновения к своей ноге, Мираэль неожиданно для самой себя тихонько заскулила — несмотря на то, что ей было не привыкать долго ходить, новенькие и потому не разношенные сапожки сделали свое грязное дело и натерли ее ноги. И этот спонтанный и неожиданный массаж, который с какой-то стати решил сделать Аттавио, оказывается весьма кстати.
«Так уж и быть, не буду ругаться… пока…», — подумала Мира, с наслаждением чувствуя, как мужские поглаживания разгоняют зуд и тянущие ощущения в мышцах. И даже глаза прикрыла, откидываясь на мягкий подлокотник кушетки.
Остатками ускользающего от приятных ощущений сознания девушка подумала, что оказалась права — Аттавио определённо начал вести вполне ясную игру по ее соблазнению. Это было и странно, и смешно одновременно — слишком уж кардинально разными были действия Аттавио сейчас и шесть лет назад, в самом начале их брака. Можно было подумать, что у него не все в порядке с головой. Хотя из-за своего жесткого и авторитарного характера муж никогда не нравился ей, раньше она хотя бы понимала его и могла с легкостью объяснить каждое его слово, каждое его действие.
Сейчас же он раз за разом загонял ее в тупик, в котором она далеко не всегда видела правильное решение.
Неприятное ощущение. Нелогичное. Но, видимо, неизбежное.
Хотя для самого мужчины все было очень даже логично и естественно. Женщины — существа нежные и любящие внимание и ласку. А незамысловатый массаж для уставших ножек — не та наука, которой надо обучаться в специальных университетах. Да и занятие это приятное, особенно когда ступни маленькие и красивые, с изящными изгибами и пальчиками, так хорошо ложащиеся в мужские ладони.
Аттавио идет дальше, не ограничиваясь только нежными стопами, — и вот его пальцы уже аккуратно разминают лодыжки и мягкие голени, не прикрытые тонким шелком чулок. Мираэль это определенно нравится, и потому больше не брыкается, поэтому Аттавио, бессовестно задрав подол платья, уже ласкает чувствительно местечко под коленями, отмечая гладкую и лишенную даже малейшей растительности кожи. Как и положено аристократке, она избавляется от нежелательных волос, что, разумеется, не может не взволновать и усилить далекие от целомудрия желания.
Переведя взгляд на расслабленное и разомлевшее личико своей жены, граф удовлетворенно усмехается. Сбросив маску, сейчас оно по-особенно мягко и нежно, а изогнутые в легкой улыбке губы с легкостью напоминают о недавнем поцелуе.
Слишком уж простом и коротком. И потому — совершенно недостаточном.
— Мираэль? — негромко зовет Аттавио, привлекая внимание графини.
Длинные изогнутые ресницы трепещут и медленно поднимаются, как крылья бабочки. Секунда на фокусировку зрения — и скулы Миры вспыхивают ярким румянцем. Какая отзывчивая девочка!
И хотя Аттавио рискует получить очередной протестующий крик или даже оплеуху, он все равно молниеносно протягивает руки, перехватывает девушку за талию и с легкостью пересаживает — на собственные колени, предусмотрительно раздвинув женские колени, чтобы те удобно уперлись в матрас кушетки по обе стороны от его бедер. Шумно выдохнув, Мираэль инстинктивно упирается ладонями в мужские плечи и пытается оттолкнуться, но Аттавио уже крепко обнимает ее за талию и тесно прижимает к своему торсу.
— Граф! — ожидаемо возмущается девушка, вмиг отбрасывая в сторону недавнее томление и при этом краснея еще больше, — Это что еще такое?! Вы что себе позволяете?!
— Видимо, что-то лишнее? — философски замечает Аттавио, снова криво улыбнувшись.
— И совершенно бесстыдное! Отпустите меня! Немедленно!
— Тебе ж понравилось, Мираэль. А как же отблагодарить?
— Отпустите. Меня. Немедленно! — четко, почти по слогам, приказывает девушка, недовольно прищуриваясь и снова дергаясь в попытках вырваться.