— Это все? — бросает коротко, поднимаясь на ноги и складывая газету пополам.
Мираэль оглядывается на стеллажи — тоскливо и трогательно. Ну да, дай ей волю, она здесь жить останется, безжалостно пряча свою красоту, которой должна блистать при дворе или хотя бы в домах столичных аристократов, в этом книжном царстве. И будет бесконечно, до конца своих дней, перебирать своими пальчиками столь желанные ею вещицы.
И все же она счастлива. И поэтому, потянувшись к мужу и встав на цыпочки, она неловко клюет куда-то в районе подбородка и тихонько благодарит:
— Спасибо, Аттавио. Спасибо!
Но этого мужчине, разумеется, недостаточно. И поэтому он, наклонившись, весьма красноречиво подставляет губы. Для награды, которую он на этот раз требует молчаливо, без единого слова.
Конечно, Мираэль смущается — ведь совсем рядом, шубурша в учетном журнале, находится лавочник. И все же делает то, чего ждет от нее муж — прижимается губами к изогнутому в легкой улыбке рту. Всего на пару секунд, но, перед тем как девушку отпрянула, граф успевает легонько лизнуть ее языком.
Мимолетно. Но сладко.
И порочно.
— Спасибо, — в третий раз зачем-то говорит Мира, краснея до самых корней волос. Но тут же гордо вздергивая подбородок и отворачиваясь, чтобы сгрузить свою ношу к остальным покупкам.
— У нас нет доставки, — сокрушенно качает головой лавочник, будто бы и не заметивший неприличного проявления нежности супругов.
— Я пришлю слугу, — спокойно сообщает Аттавио, доставая из внутреннего кармана длинную кожаную книжечку. Быстро и спокойно выписывает чек, оставляя место под сумму незаполненной, отрывает листок и кладет на прилавок.
— Спасибо за покупку, — кланяется лавочник, не до конца веря, что сегодняшний день принес ему необыкновенную, просто выдающуюся прибыль — а все благодаря какой-то молоденькой девушке с зелеными, как трава, глазами. Вроде как графине Тордуар. А он и не знал, что граф женат. Может, недавно женился?
— Спасибо вам! Мне же можно… потом… еще прийти?
Это девушка уже застенчиво, но с горячей надеждой спрашивает у мужа.
— Конечно, — уверенно кивает граф, убирая чековую книжку.
Губы молодой графини снова растягиваются в широкую и мечтательную улыбку. И, видя ее, Аттавио чувствует необыкновенное удовлетворение. Как же ему нравятся ее улыбки. Особенно такие — чистые и искренние, лишенные пыли светского официоза.
Мираэль даже поцеловала его — не под давлением, и не потому, что он заставил ее. Коротко и целомудренно, конечно, но ведь еще не вечер.
Впереди еще раут у Легуазамо.
Глава 15. Переступая грань
— Госпожа Дельфина постаралась на славу, — комментирует Зóла, обводя ладошкой разложенные на постели вещи, — Ей в точности описали ваш типаж и предпочтения мессира графа, поэтому, не сомневайтесь, все это вам очень пойдет.
Мираэль ошалело оглядывает платье цвета затемненной бронзы и шумно выдыхает.
Неописуемая красота. И роскошь. Прямо таки кричащая и возмутительная.
— Впечатляюще, — помимо воли шепчет девушка.
Горничная довольно кивает и улыбается. И начинает беззаботно щебетать:
— На самом деле я хотела приготовить другое платье — из нежно-розового шифона, с цветочным узором и прекрасным длинный шлейфом. Но сегодня пришло это, и я подумала, может быть, вы решите выбрать его…
— Оно прекрасно, — искренне говорит Мираэль, — Но когда его успели пошить? Не может же оно быть из магазина готового платья…
— Вы совершенно правы, — Зола понижает голос до шепота и говорит, как будто по секрету. — Господин Монро отдал распоряжения о подготовке вашего гардероба еще до того, как вы вернулись. А это платье — для королевской свадьбы.
— Тогда почему ты его разложила? — спрашивает графиня.
— Ну… — девушка слегка смутилась, но при этом глянула на хозяйку с легкой хитрецой в глазах, — Не удержалась? Вы же видите, какое… оно. Уверена, граф будет в восторге. И очень пойдет оттенку вашей кожи.
«Ну да, для аристократки я чересчур загорелая, — сокрушенно подумала Мира, — Придется покрыть себя уймой пудры!»
Но перед тем, как помочь графине одеться, горничная приглашает цирюльника — знакомого еще по прошлой жизни месье Касара. Несмотря на годы разлуки, тот при виде Мираэль расплылся в широченной улыбке и тут же начал беззаботно болтать, как будто они виделись с неделю назад.
— Графиня! — восклицает невысокий и юркий, как ящерица, цирюльник, приветственно размахивая руками, — Какая отрада для моих глаза! Вы еще прекрасней, чем раньше! Как это возможно?!
— Рада видеть вас, месье, — улыбается девушка, позволяя мужчине поцеловать не только свои руки, но и щеки. — Вы тоже выглядите замечательно.
— Мои дела с каждым годом становятся все лучше и лучше. Уже готовлю приемников — один не справлюсь катастрофически. Познакомьтесь, графиня, — Луи Олонсо. Весьма перспективный мальчик, один из лучших. Думаю, в будущем он станет отличным мастером.
Мираэль переводит взгляд на юношу за спиной цирюльника и приветственно кивает ему. Симпатичный и молодой и не такой жеманный и эмоциональный, как его мастер.
— Луи! — Амир оборачивается к подмастерью, — Эта дама — графиня Мираэль Тордуар, настоящий бриллиант столицы! Шесть лет назад она произвела настоящий фурор, а потом исчезла, как по волшебству! И вот — вы вернулись! Красивая и очаровательная как богиня, хотя куда уж больше?! Графиня, я совершенно искренен — в каком сказочном краю вы побывали? Какой мягкий оттенок загара! А ваши волосы стали только светлее, хотя с возрастом блондинки имеют тенденцию, наоборот, темнеть! Признавайтесь же — вы краситесь!
Несмотря на бестактность мужчины, Мираэль беззаботно смеется. Он говорит так быстро, словно куда-то спеша, что иногда проскальзывает андалазийский акцент — свидетельство его не столичного происхождения.
Конечно же, она отрицает «измену» мастеру, чем вызывает очередную порцию комплиментов и восторгов.
— Раньше графиня была нежным и сладким бутончиком, только-только готовящимся распуститься в прекрасный цветок, — продолжает распыляется он, — Ах, Луи, какой же это был бутончик! Но сейчас перед нами тот самый цветок! Нет, букет! Букет из самых изысканных и редких цветов будто из сказки! Скорее же, Луи! Ставь жаровню и нагревай щипцы! А вы, мадам, распускайте вашу косу! Мне не терпиться приступить к работе!
— Ах, какая красота! Невозможно! Невозможно! — почти кричит, источая экспрессию, Амир, когда девушка выполняет его требование, — Луи, ты когда-нибудь видел подобное? Да ведь за эти волосы даже первые красавицы двора будут готовы продать душу дьяволу! Не стригитесь, мадам! Никогда не стригитесь! Это будет кощунством!
— А как же кончики, мастер? — фыркает и улыбается Мираэль, заражаясь эмоциями мужчины.
— Только самую чуточку! — говорит цирюльник, благоговейно пропуская сквозь пальцы волнистые локоны, которые в распущенном виде струились ниже бедер, — О Бог-творец, да вам даже парик не понадобиться! А этот цвет? Цвет зрелой пшеницы, что колышется под ветром! Полный солнца и силы, как сама природа!
— Вы меня окончательно засмущали, мастер, — Мираэль даже прижимает ладони к щекам, — Мне вот кажется совсем обратное. Я, как и шесть лет назад, чувствую себя провинциалкой.
— Отбросьте свои сомнения, дорогая мадам! — строго журит ее Амир, глядя на девушку через отражение в зеркале и мягко сжимая пальцами ее плечи, — Вы — женщина! Самая прекрасная женщина Игдара! И пусть прочие кусают локти от зависти! И от ревности! Ведь такая красота досталась Аттавио Тордуару! Неисповедимы пути господни!
Амир Касара все болтает и болтает, но это совершенно не мешает его проворным рукам делать свое дело. Спустя час из-под них рождается настоящий шедевр — немного тяжелый из-за жемчужных нитей и атласных лент, вышитых золотом, но, несомненно, прекрасный и исключительный.