Как Филипп и ожидал, графиня Тордуар оказывается очень молода. И красива. Возможно, даже слишком красива, хотя на первый взгляд, из-за закрытого платья неяркого темно-серого цвета и скромных жемчужных украшений, это красота совершенно не привлекает к себе внимания и даже разочаровывает и вызывает тихие шепотки разочарования и насмешки.
Но, если приглядется… Если задержать свой взгляд…
Отмечаешь и совершенной формы личико с аккуратными и точеными чертами настоящего, исконного аристократизма. Губы — нежные и пухлые, как у лесного эльфа. Глаза — невозможно зеленого оттенка, глубокие и проницательные, в обрамлении пышных темных ресниц в тон тонким бровям вразлет. Ровный и гладкий лоб, не прикрытый челкой. Изящный и говорящий об упрямстве подбородок и тонкую и длинную, как у мраморной статуи нимфы, шею, к которой так и хочется прильнуть губами.
Держится графиня подчеркнуто строго и независимо. Но при этом — не вызывающе и с достоинством. И чем-то при этом страшно напоминает своего собственного супруга и нельзя не отметить — вместе граф и графиня Тордуар смотрятся очень органично и слаженно, как, наверное, и полагается супругам.
Конечно, король Филипп прекрасно знал историю их брака. И о взаимовыгодном договоре — тоже знал.
Как и том, что с самого начала Аттавио был равнодушен к своей молодой жене и без каких-либо угрызений совести отпустил в провинцию, чтобы спокойно заниматься делами и, уж чего скрывать, услугами и вниманием куда как более зрелых и опытных любовниц.
И это он, Филипп, поставил условие вернуть законную графиню в лоно семьи, чтобы новоявленный граф приструнил свой далекий от целомудрия нрав, а заодно и обзавелся полагающимся наследником и продолжателем рода.
Не ожидая, конечно, что при этом Аттавио неожиданно прикипит к супружнице, а та сама станет одной из главных тем для разговоров и сплетен.
Поэтому — вот, не удержался Филипп и сам. Настоял на приглашении обоих супругов Тордуар, хотя изначально должен был прийти только Аттавио. Уж больно любопытна ему показалась Мираэль.
А увидев воочию — еще более интересной и занимательной.
Наблюдает за ней Филипп — и очень ему нравится то, что он видит.
Нравится мягкость жестов и изящество движений. Нравится, с каким спокойствием и достоинством молодая графиня держится и легко поддерживает разговоры. А когда ее пытаются уколоть или подловить, она отвечает мягко, но уверенно. И с полным пониманием хитросплетений раскинутых словесных капанов.
Но Филиппу также кажется, что не рада она здесь находится. Бросает иногда на мужа взгляд украдкой, а в нем — немой вопрос.
А тот слегка коснется ее или кивнет скупо, незаметно совсем, но король видит — они до странно хорошо понимают друг друга.
Любо-дорого посмотреть.
Но вот странность — эта картина вызывает… зависть? Да, похоже на нее. Инстинктивную, но вполне объяснимую. Аттавио, конечно, мужик умный и деятельный. И не просто так — не за красивые глаза точно — достиг невероятных высот.
И титул свой смог получить лишь благодаря деньгам.
Но одно дело — жениться на какой-то страшиле или старухе.
А тут — такая красота. И воспитание с умом вкупе. Редкое и приятное глазу сочетание.
Филипп даже решает обратиться к графине напрямую:
— Как вам столица, графиня? Сильно изменилась за то время, что отсутствовали?
Конечно, вопрос мгновенно привлекает внимание сидящих за столом, и все они тут же замолкают. Смешно переглядываются и скрещивают взгляды на девушке.
— Изменилась, сир. Стала краше и обрела множество достойных внимания мест.
— И какие места радуют ваш глаз особенно? Наверное, новые салоны? Признаюсь, их стало в разы больше за последние пару лет и, на мой взгляд, чрезмерно балуют женщин таким выбором платьев и аксессуаров.
— Но девушкам нужен этот выбор, — поспешно вставляет свое слово одна из приглашенных гостий, — Благодаря этому они получают возможность почувствовать свою исключительность… свою красоту и привлекательность…
Филипп демонстративно поднимает вверх ладонь, показывая, что речь заговорившей девушки ему нисколько не интересна. Та испуганно замолкает.
— Так что, графиня? Ваш вердикт?
— Согласна. Салонов действительно много. Но больше по душе мне пришлись книжные магазины. И общественные библиотеки. И открытые благодаря вашему сиятельному дозволению университеты и колледжи. Раньше их было в разы меньше…
— Так ведь Игдар — столица, — с усмешкой отмечает Филипп, искренне удивленный таким выбором достопримечательностей. — Нам полагается идти в ногу со временем.
— Недостаточно одно факта открытия университета. Нужны специалисты. И финансирование для того, чтобы приглашать ученых мужей.
— А вам, Мираэль, интересны занудные речи профессоров?
— Экстравагантно, надо сказать, — усмехается кто-то из мужчин, — Говорят, когда женщина чрезмерно увлекается умными книжками, ее чресла становятся сухими и безжизненными.
— И, видимо, ущемляет мужское эго? — тут же парирует Мираэль, безошибочно находя взглядом заговорившего. — Мне кажется, это не более, чем досужие домыслы, возникающие с одной лишь целью — отвлечь от жизненно необходимых и важных вопросов.
— Каких, например? — спрашивает Филипп, с удовольствием глядя на очаровательную девушку, которую пренебрежительный комментарий совершенно не сбивает с толку.
И та, мимолетно глянув на Аттавио, говорит — неторопливо, мягко и складно, невольно завораживая теперь еще и звучанием своей правильной и грамотной речи.
Говорит о необходимости обучения не только детей аристократов, но и мещан. О повышении уровня и возможностей университетского образования, ведь ограниченность — главнейший враг развития и совершенствования. О системности и целеполагания, которые только мешают налаживанию торговли и правильно выстроенной конкуренции.
— Конечно, я могу судить о многих вещах лишь поверхностно как раз из-за узости своего образования и, возможно, именно из-за женского мышления. Я не претендую на переворот сознания или умозаключений… Не строю воздушных замков и не идеализирую возможное будущее. Никогда к этому не стремилась.
— И все же так смело рассуждаете. И да, вы правы — о подобном легко рассуждать, а вот реализовать — гораздо сложнее. — отмечает Филипп больше для галочки и ожидая, что на это отреагирует графиня. — Но продолжайте, пожалуйста. Неужели вы думаете, что ваш король так плохо работает в данном направлении, раз мадам так смело осуждает современную систему?
— Отнюдь. Более того — я восхищена Его Величеством.
— Вы говорите правду? Или все же льстите?
— Уверена, то, что сейчас происходит в Игдаре благодаря стараниям Его Величества, скоро начнет реализовываться и в других местах. Именно об этой системе я и хотела сказать. Увы, провинция до сих пор живет застоявшимися традициями и привычками, в которых нет места ни выбору, ни свободе воли. И когда в итоге ограниченность сталкивается с современными реалиями, увы, в результате мы получаем ту же ограниченность, только озлобленную и уже не подчиняющуюся контролю.
— Значит, что всем виноваты традиционные устои?
— Устои ни в чем не виноваты. Виноваты люди, которые используют их в своих целях.
— Но ведь благодаря одной из таких традиций вы и вышли замуж за такого человека как граф, Мираэль. Ведь я не ошибаюсь — вас выдали за него по воле батюшки? И он выбрал для вас очень хорошую и выгодную партию, редкая девица может подобным похвастаться.
— Я счастлива, будучи на своем месте. — невозмутимо отвечает девушка, — Но речь не о том, что мне повезло. Я права, Ваше Величество? Вы лишь поинтересовались моим мнением. Но это всего лишь мнение. При чем субъективное.
— Я всего лишь рад, что мы с вами мыслим в одном направлении. Поверьте, мы с министрами неустанно работаем по реализации этого плана. Но подобное быстро не делается, уважаемая графиня.
— Не делается, — кивает Мира, — Но все в наших руках. Не так ли, сир?