— Итак, что ты собираешься делать? Спланируешь какое-нибудь грандиозное свидание, чтобы добиться ее?
Я раздумываю над этим, затем качаю головой.
— Нет. Оливия слишком своенравна. Придется пойти на хитрость.
Когда в семь Оливия приезжает домой из спортзала, я уже готов. Я выключил свет и включил мягкий джаз, чтобы тот тихо звучал на заднем плане.
Она ставит свою спортивную сумку на пол, скептически глядя на меня.
— Что происходит?
Должно быть, она думает, что я создаю романтическую обстановку. Даже не знаю, хорошо это или плохо. Моя цель состоит в том, чтобы просто заставить ее расслабиться.
Пытаясь вести себя естественно, я отвечаю:
— Я заказал для нас ужин и решил, что мы могли бы провести вечер без таблиц и цифр.
Она пожимает плечами.
— Конечно. Я только приму душ.
Я ожидал большего сопротивления. Кажется, боги сжалились надо мной.
Легкой поступью своих ярко-розовых теннисных туфель, Оливия направляется в сторону ванной. Когда до меня доносится шум включенной воды, я направляюсь на кухню, чтобы закончить все приготовления.
Еда прибывает к тому времени, когда душ выключается. Я выкладываю содержимое контейнеров на пару небольших тарелок.
Здесь козий сыр с запеченным инжиром, обжаренные гребешки и запеченный картофель, покрытый сыром Грюйер. Пахнет восхитительно. Я наливаю два бокала красного вина и переношу все на журнальный столик в гостиную.
Я слышу приближающиеся шаги Оливии и бросаю взгляд вверх. После душа она надела черные леггинсы, подчеркивающие каждый изгиб ее стройных ног и круглой попки, вместе с серой толстовкой, оголяющей одно плечо со слегка веснушчатой кожей. Она все еще влажная и покрасневшая, и мне хочется прикоснуться к ней, чтобы понять, такая ли она теплая и мягкая на ощупь, какой кажется.
— Вау. Что это? — спрашивает она, садясь рядом со мной на диван.
— Всего лишь обычный ужин. Я подумал, мы заслужили немного отдыха, учитывая давление, которое на нас оказывает работа.
Она принимает бокал вина, который я вручаю ей, и делает глоток.
— Как мило.
Сладкий аромат геля для душа с запахом жимолости и ванили, которым она пользуется, сражает меня наповал, отчего хочется наклониться и попробовать ее кожу, губы, грудь на вкус.
Господи.
Нужно взять себя в руки. Мой план состоит в том, чтобы заполучить и добиться ее, а не накинуться с похотливыми желаниями.
Возможно, внешне она и кажется строгой, но я-то знаю, что на самом деле она слегка робеет, когда дело доходит до физического контакта со мной. Это совсем не то, к чему я привык. Большинство женщин жаждут оседлать Ноя Тейта.
Оливия без моей помощи справляется с каждым блюдом — отрезает небольшой кусочек морского гребешка, пробуя который издает слабый стон удовольствия; дует на горячую картошку, прежде чем сомкнуть губы вокруг нее.
— Восхитительно, — произносит она со стоном. — Как ты узнал, что я люблю тапас?
Я пожимаю плечами.
— Кажется, спросил у Камрин.
Она поднимает взгляд на меня, когда делает еще один глоток вина.
— Зачем?
Встречаясь с ней взглядом, я решаю выставить себя уязвимым.
— Потому что ты мне нравишься, Оливия. Я хочу, чтобы у нас все получилось.
И имею в виду не только воскрешение нашей компании и заработок денег. Я искренне считаю, что если она захочет попробовать, мы сможем стать настоящей, счастливой парой. Но не уточняю этого. Оливия ценит честность, но лучше не говорить слишком много и слишком рано. Или, возможно, все.
Я знаю, что мы совместимы, когда дело касается серьезных вещей: политики, религии, трудовой этики, и начинаю думать, что в спальне мы можем составить взрывоопасную комбинацию. Она пытается отрицать это, но ее тело не может лгать. Я так отчаянно жажду ее сочную попку и упругую грудь, даже этот остроумный ротик. Я всегда относился к такому типу парней, которые трахаются с девушкой и тут же ее бросают. Как только добивался желаемого, я тут же переключался на следующую. Но что-то подсказывает, что с Оливией мне будет этого недостаточно.
Для начала мне нужно узнать, какие чувства она испытывает насчет всего этого. Из-за шантажа Брэда, мы вынуждены были сосредоточить все свое внимание на этой проблеме, и я едва успел поговорить с ней о свадьбе, контракте и особенно о ребенке, которого мы должны произвести на свет. Мы должны обсудить эту проблему, как взрослые, ответственные люди.
— Итак, что ты думаешь о детях? — спрашиваю я.
Ее брови удивленно взлетают вверх.
— О детях?
Я медленно киваю, начиная смущаться и нервничать. Почему она так потрясена?