Видимо, Медный Лоб считал, что они должны были изучать материалы очередного выступления товарища Хрущёва, ну и выразился в этом направлении. А те ответили в том смысле, что важнее уметь стрелять, водить и обучать этому солдат, а материалы они и так узнают, для этого и есть замполит. Скорее всего, не напрямую, этими словами, но дали понять. Ну и нашла коса на камень, потому что Медный Лоб взялся за них вплотную, а лейтенанты поддаваться не желали. Вот и дошло до взрыва. Пришёл он в очередной раз в винтполигон наезжать на них, они подготовили стартовый пистолет и незаряженный ПМ. Слово за слово, лейтенанты стали грубить, сделали вид, будто глубоко оскорблены. Один из них, матерясь, направил незаряженный ПМ в сторону Медного Лба, второй выстрелил из стартового пистолета. Медный Лоб одеревянел. Первый подошёл поближе к нему, наклонился, сделал вид, будто поднял с пола смятую пулю, и сказал: «Ты гля, даже пуля смялась!» Оба радостно рассмеялись и ушли. Медный Лоб написал рапорт КП, в котором утверждал, что эти офицеры стреляли ему в голову и убили бы, «хорошо, что пуля смялась и отскочила.»
Что было с КП после прочтения рапорта, неизвестно, но до нас дошло, пошло и дальше. Гриша меня спрашивал: «А что, у вас и правда замполит такой?»
Присягу мы приняли, сходили первый раз в караул. Сходили и сходили. Ничего такого. Натаскивали нас, пугали-стращали всякими караульными историями. Всякие там «часовой есть живой труп, завёрнутый в тулуп, заинструктированный до слёз и выброшенный на мороз, и кругом смотрящий, не идёт ли разводящий», «не бойся нападающего, бойся проверяющего».
В каждом подразделении обязательно происходят разнообразные «караульные истории». Да и будут всегда происходить, пока существуют караулы. Вот несколько наших.
Например, с проверяющими, показывающие, кому и кого надо бояться.
Тот же Женька стоял в штабе полка у секретной части на сторожевом посту, то есть, стоять ему четыре часа. И его приморило, он не то чтобы заснул, просто прислонился задницей к батарее, как бы полуприсел и закемарил слегка. Первый год, не втянулся ещё. Автомат с рожком без патронов положил на колени рожком вверх. Мимо окна проходил начальник штаба стрелкового батальона, заглянул в окно, узрел кемарящего Женьку. Потихоньку подошёл, отсоединил магазин и на цыпочках пошёл дальше. Женька мгновенно очухался, увидел автомат без магазина и уходящую за угол спину офицера. И недолго думая, влепил ему прикладом по затылку. Присоединил магазин, пощёлкал по щекам капитана: «Что с вами, товарищ капитан, вы так неожиданно упали?» Капитан увидел магазин на месте, всё понял и сказал, что он просто споткнулся, видимо. За капитаном в штаб вошёл писарь секретной части, который всё видел и рассказал нам. Это очень прибавило авторитета Женьке.
С Дуйсенбаем история была получше. Упомянутый начальник штаба батальона считал, что за солдатом глаз да глаз, а то ведь солдат так и норовит от службы отлынить, особенно на посту поспать-покурить, «тормозухи» стаканчик пропустить. А то и бабу привести на пост. (Кстати, что бы он, пехота, понимал в «тормозухе»!) И что надо проверять и проверять так, чтобы солдат не заметил. Его предупреждали офицеры, что можно с такими проверками и на пулю нарваться. Ну, так ведь он на фронте не был, а эти повоевали. Отсюда и разница подходов.
У нас в парке как раз стояли не в боксах несколько тяжёлых арттягачей АТТ. Такие здоровенные гусеничные дуры с кабиной, похожей на автомобильную и с кузовом, как у грузовика.
Дуйсенбай нам часто говорил, что он охотник и разные охотничьи байки травил, в том числе и про засады на крупного зверя. Что там за крупный зверь в Казахстане, не знаю. Не знаю, какой у него охотничий стаж, хотя, по правде, мужик он очень остроглазый и наблюдательный, а из МГУ его отчислили с третьего аж курса. Что-то там с дочерью проректора. Любил он это дело, очень. С другой стороны, а кто не любит? Просто разная степень везухи и мастерства, а Дуйсенбай был мастер, в увольнениях приходилось наблюдать. Да, так вот в тот день этот пехотный капитан был дежурным по части, его и понесло посты проверить. Не с начальником караула или разводящим, как положено, а тайком. Изморось такая была, плащи часовым тогда выдавали брезентовые. А они, как намокнут, становятся просто деревянными. Дождик перестал, намокший плащ тяжёлый, Дуйсенбай «посадил» свой намокший плащ в кабину АТТ. Прислонил его к спинке сиденья, а рукава положил на рычаги управления для устойчивости.