Граф взял невидимый лук и скупо улыбнулся, демонстрируя свой верный прицел.
Ото Вернике пил наперегонки с Рудигером, и это уже становилось заметно. Он был магистром ложи, организованной Лигой Карла-Франца при Альтдорфском университете, и тем самым удостоился покровительства графа, некогда тоже занимавшего эту должность.
Ото был великим князем чего-то загадочного, выдвинувшимся из себе подобных заурядностей не благодаря каким-то воинственным подвигам его семьи, но потому, что льстивый ростовщик, его дед, открыл неограниченный кредит выборщику-моту. После этого семестра Ото должен был покинуть университет, чтобы предаваться любимым забавам – азартным играм, распутству, пьянству, дракам, мотовству – где-нибудь в другом месте, и в его обязанности входило избрать своего преемника. Для Рудигера было важно, чтобы Доремус стал следующим магистром и продолжил семейную традицию. Доремус являлся членом Лиги Карла-Франца, но редко участвовал в ее легендарных разнузданных празднествах, причисляя себя к существовавшей в университете группировке более прилежных студентов, «чернильниц».
Ото слишком громко рассмеялся в ответ на какое-то замечание Рудигера.
Ото председательствовал на церемонии посвящения Доремуса, во время которой нужно было поднять с земли лесное яблоко голым задом и без штанов трижды обежать кругом внутренний двор колледжа, не выронив плод, потом выпить пять больших рогов крепкого пива и после этого повторить наизусть задом наперед родословную Дома Вильгельма Второго.
С того памятного мероприятия Доремус не обменялся с Ото и несколькими фразами и очень удивился, узнав, что Вернике приглашен на эту охоту. Конечно, на Ото, первого из магистров ложи, выходца не из семьи выборщика или одного из девятнадцати баронов, произвело большое впечатление то, что его пригласила столь важная особа, как граф Рудигер. С момента их выезда из Альтдорфа в Миденхейм и до прибытия в охотничий домик графа он был назойливо заботлив и общителен с Доремусом.
Граф пустил невидимую стрелу и рассмеялся, вспомнив свой верный прицел и меткий выстрел.
Сильвана захлопала в ладоши, стараясь одновременно изобразить на лице восторг и не нарушить слой пудры вокруг глаз и губ.
Ото таращился в ложбинку между грудей Сильваны, похожую на долину среди холмов, и пускал слюнки пополам с пивом.
Граф, разумеется, не мог не заметить интерес гостя к его подруге. Доремусу было любопытно, насколько радушным готов быть отец в отношении этого выскочки.
Доремус снова перевел взгляд с Сильваны на портрет матери. Графиня Серафина погибла во время очередной охоты Рудигера на единорогов. Если об этом и ходили какие-нибудь сплетни, они ни разу не достигли ушей Доремуса.
Магнус стоял перед пылающим очагом, грея у огня спину, и потягивал вино из кубка. Бальфус сидел за столом, под рукой, на случай, если графу понадобится квалифицированный свидетель, чтобы подтвердить или дополнить его рассказ. Его вампирша пряталась где-то в уголке.
Доремус сел к столу и отрезал себе кусок оленьей ляжки.
– Отличное мясо, сын! – крикнул ему Рудигер. – Самое лучшее, поскольку свежее.
На самом деле Доремус, возможно, предпочел бы, чтобы оно полежало денек-другой, но отец настаивал, что убитая утром добыча должна быть съедена вечером.
– Чтобы по-настоящему оценить вкус мяса, его нужно добыть самому, – громко объяснял Рудигер. – Таков закон леса, право клыка и когтя. Мы все – и охотники, и жертвы. Я просто помню это лучше других.
Доремус прожевал сочное мясо и отрезал себе хлеба. Анулка, смуглая девушка-служанка с отсутствующим взглядом, принесла ему кувшин вина со специями. Его ноги и спина ныли после целого дня в лесу, но он проголодался сильнее, чем думал.
Ото где-то отыскал лютню и принялся распевать непристойные песни. Доремус, уставший от шума, налил себе бокал вина в надежде, что оно поможет отгородиться от этого гвалта.
«У отважного цирюльника такой большой стручок, – пел Ото, – а у дочки булочника щелка-то сладкая…»
4
– Жаль, что на столе нет блюда из единорога, граф, – осмелился сказать Ото.
Он устал, самоотверженно развлекая остальных. Какой-то чертов слуга отобрал у него лютню. Он рассчитывал, что Рудигер немедленно прикажет высечь и вышвырнуть парня за дерзость, но граф непонятно почему не стал вмешиваться. Наверно, не хотел поднимать шум во время обеда.
– Единорог – не дичь, – ответил старый охотник. – Единорог вообще едва ли животное.
– А это рог единорога на стене? – спросил Ото, прекрасно зная, что да, но желая отвлечь внимание графа Рудигера.
Пока он нагонял на всех скуку охотничьими баснями, то не смотрел на Сильвану. А когда он на нее не смотрел, женщина водила по ноге Ото под столом проворными пальчиками, пощипывала его бедро, возбуждая его интерес.
Сильвана де Кастрис целыми днями глаз не сводила с Ото, и сегодня ночью, если старый Рудигер как следует напьется, между ними случится то, что скрасит эту скучную поездку. С тех пор как он в последний раз ходил к проститутке, прошла неделя, и яйца у него уже горели.
Ото едва сдержал смешок, когда рука Сильваны забралась ему между ног. Ему отсюда была видна внутренняя сторона ее платья почти до пупа. У нее пышное тело, слегка веснушчатое, как раз такое, как он предпочитал у проституток.
После целого дня охоты нет ничего лучше вечеринки с едой и выпивкой и ночи с хорошей шлюхой. Среди собратьев по Лиге Ото славился своими аппетитами во всех отношениях. Для братства ненасытность их коменданта была предметом гордости. Хотя, судя по слабаку Дорри, в новом году эта традиция прервется.
Ото пытался придумать, нет ли способа не пустить Доремуса на это место и передать бразды правления одному из настоящих парней, вроде Бальдура фон Диеля, Большого Бруно Пфейфера или Догтарда Домреми.
Добытый у единорога трофей висел на щите с гербом фон Унхеймлихов. Три фута длиной, хорошо отполированный, он представлял собой правильный конус, испещренный серебряными прожилками. В домике была традиция после каждой удачной охоты наливать в рог немножко крови в качестве дани, и щит был заляпан засохшими пятнами.
Рудигер осушил кубок и приказал наполнить его снова. Служанка Анулка, аппетитная деваха с голубоватыми губами и странным выражением лица, подчинилась. Если не выйдет с Сильваной, Анулка числилась у Ото под номером вторым. Она казалась вполне подходящей для ночных игр в «куда-спряталась-сосиска».
– Да, магистр Вернике, – ответил Рудигер, – это рог самки единорога. Великолепного существа, которое выследил и подстрелил мой дед, граф Фридрих. Как вам известно, достойные внимания рога бывают только у самок единорога. Самцы, которых мы видели сегодня, выглядят жалкими по сравнению с самками. Те выше, быстрее, безбородые, наделены почти человечьим разумом. У единорогов не так, как у людей. Каждое стадо состоит из самки и шести-восьми самцов. Сильные существа эти самки единорога. Матки бодают своих новорожденных телят женского пола, так что до взрослого возраста доживают лишь сильнейшие, чтобы создать собственное стадо. Самки единорога живут дольше всех остальных, переживая всех жеребцов и спариваясь с их внуками и правнуками.
Ото громко рассмеялся и подтолкнул локтем Сильвану. Под столом, куда не проникал взгляд Рудигера, он поймал ее гладкий пальчик в кулак и принялся водить им по нему вперед и назад. Сильвана мелодично рассмеялась, и ее груди затряслись, как желе.
Во рту Ото пересохло, и ему пришлось залпом осушить бокал, чтобы не поперхнуться.
Он пил и пил эль, вино, эсталианский херес и грубый драквальдский джин. Он всегда смешивал напитки, и желудок никогда еще не подводил его.