Из Челябинска поезд завернули на Уфу.
А вскоре в Омск стали поступать под конвоем эсеры, прихваченные в Уфе, Челябинске, Екатеринбурге…
В ночь с 21 на 22 декабря 1918 г. омскую тюрьму взяли налетом рабочие — их подняли большевики. Восстание подавили, однако, за несколько часов.
Новый начальник Омского гарнизона генерал Бржезовский опубликовал распоряжение о немедленном возвращении всех беглецов добровольно. И эсеры (это представить невозможно!) вернулись в свои камеры, а с ними и Флор Федорович Федорóвич. Чтит дисциплину интеллигенция, оскопить бы ее за вредность!
В ночь с 22 на 23 декабря и грянули самочинные расправы. Эсеров вместе с арестованными большевиками (но в основном эсеров) стреляли и кололи штыками на берегу Иртыша. Тогда и уцелел чудом Флор Федорович Федорóвич.
«…Я приказал никого из них не судить, не выдавать кому-либо без письменного приказания коменданта гарнизона», — покажет на допросе Колчак об этих самых эсерах и добавит, что, по его мнению, это — дело рук правых.
Тогда пустили в расход колчаковцы всех членов бывшего Учредительного собрания из арестованных. И вот случай ставит Флора Федорóвича вровень с адмиралом. И нет у Флора Федорóвича иной заботы, как насыпать над ним могильный холмик.
Не обошлась новая иркутская власть и без манифестов. Во все газетные листы программы. Там даже о дипломатических отношениях с заинтересованными странами. И Колчак объявляется врагом народа. Любой, кто дотянется, обязан убить. Впрочем, еще задолго до этого адмирал был поставлен московским Совнаркомом вне закона.
— …А уж вокруг наш брат, большевик, — и давит на этот поганый Центр. С каждым днем ощутительней тот нажим. Соображаешь, Юрка, в большевистской головке тот самый кныш — Чудновский. Вострый товарищ, с пониманием момента и ответственности. И крепче, крепче ссаживают они эсеров, мать их с родней вдоль и поперек!
Не может Флор Федорoвич пропустить Колчака. Сам еще от ужаса тех казней не остыл: чудом обминули — не заглянули к нему в камеру, не выкликнули, проворонили. И совсем недавно чуть было не загребли к Лукану под дубинку… А тут вся ниточка железного пути в руках. Ну затяни узелок — и некуда деваться Верховному Правителю. Самое время счет предъявить.
Счет счетом, а дело-то на риск. Да легионерам только развернуться — и никакого восстания, дай Бог ноги!..
Самсон Игнатьевич выпил в тот вечер гораздо более обычного и, надо полагать, по такому состоянию нервов принялся обращаться к Богу, но делал это он не машинально, не присказкой-ссылкой, а как-то вжимая голову в плечи и заворачивая глаза кверху, словно боялся затрещины из пустоты над собой.
— Однако Политический Центр собрался с духом, перекрестился, — продолжал гундосить Самсон Игнатьевич, — и подал, значит, это самое требование командованию легиона: господа, железка ваша и сила на вашей стороне, но ссаживайте адмирала. И всех-то делов: пойти да отдать бумагу генералу Сыровому. Штаб его тут же, в Иркутске. И штаб главнокомандующего всех союзных войск в Сибири, на Дальнем Востоке французского генерал-лейтенанта Жаннена[173] тоже рядышком — на колесах.
А может, устроится, а?..
И все же не по себе эсерам: а ну как легионеры осерчают? У них в Иркутске цельная дивизия под командованием полковника Крейчия, да белые отряды сочатся с фронта, и вообще всякие подкатывают в эшелонах. И все же сознают в Политическом Центре: нельзя без требования — ну хотя бы для истории!
А сам адмирал знать ничего не знает, все старается быстрее к Иркутску пробиться: наново надо сшивать из красных лоскутьев белую Сибирь…
Глава XI ПРЕДАТЕЛЬСТВО
Адмирал сел в свой личный поезд из брони, пушек и пулеметов еще 12 ноября 1919 г. в Омске, за два дня до захвата его Пятой армией Тухачевского. И с тех пор все бедует на колесах. Сначала литерная серия поездов Верховного Правителя России насчитывала восемь самостоятельных составов — грохота и страха на добрые шесть десятков верст. Земля ходуном под броневыми составами.
Замри, Русь!
В один из составов загружен золотой запас — достославный трофей Комуча и легиона в августе 1918 г.: около 30 тыс. пудов золота и других драгоценностей, тех самых, из Казани, припрятанных еще Керенским от вполне возможного захвата немцами в Петрограде.
Всего в восьми «лейб»-составах разместилось не менее тысячи человек: все отлично вооруженные, с боевым опытом мировой войны и преданные идеям белого движения. Ни одного мобилизованного — только добровольцы. Верховный Правитель не сомневался: на каждого можно положиться.
173
Жаннен служил генерал-квартирмейстером у Жоффра (знаменитого французского главнокомандующего в 1915–1916 гг.), сам крупный военачальник, командовал армией. Весной 1916 г. был назначен главой французской военной миссии при Российской императорской ставке.