Исключительное значение придавал адмирал золотому запасу. Не спускал с него глаз. Вел впритык за своим могучим бронепоездом. Золото это — одна из последних ставок. С золотом все не бессмысленно начинать сызнова. Там едва ли не треть золотого запаса России — почти 500 тонн! Еще неизвестно, кто проиграл. История любит заходы с нуля. Лишь самым сильным духом по плечу ее капризы. Никогда он, Александр Колчак, не смирится с пятиконечной властью большевиков, хотя народ отказывает в сочувствии белому движению. Однако белое движение — от народа. Оно призвано спасти народ от завоевания большевиками. Самое грозное и ядовитое оружие большевиков — демагогия. Извращение фактов, ложь, лесть невиданного размаха и ярости. И еще ненависть, которую они сеют в души.
Это были основополагающие мысли Колчака.
Все ничего, пока Верховный Правитель пребывал в соприкосновении с боевыми соединениями своих армий, а как заспешил в Иркутск, оторвался от своих, тотчас превратился в игрушку союзников. Слишком поздно понял это «его высокопревосходительство».
Но все по порядку.
От Омска до Тайги поезд Верховного Правителя не терял связи со штабом главнокомандующего Восточного фронта генерала Сахарова. Каппелем он будет замещен лишь 11 декабря. На данном отрезке пути Верховный Правитель часто и подолгу совещался с военными и местными властями. Следовало организовать отпор и внушить людям веру в благоприятный исход событий. Судьба движения отнюдь не предрешена…
С главкомами Колчаку определенно не повезло. Дитерихс и Сахаров оказались малоспособными в военном искусстве. На Востоке не было Алексеевых, Корниловых, Деникиных, Врангелей… Беден на личности Восток…
В ответ на интригу братьев Пепеляевых адмирал подписывает указ об освобождении с поста премьер-министра Вологодского и назначении на его место Виктора Николаевича Пепеляева. Адмирал стремится любой ценой избежать раскола — недопустимо даже самое незначительное ослабление власти.
На станции Тайга Верховному Правителю доложили о беспорядках в Иркутске. Он распорядился двигаться с наибольшей скоростью — личным присутствием и руководством рассчитывает удержать в повиновении свою новую столицу. Скорость передвижения имела буквальное значение жизни или смерти. Ведь в ноябре тыл еще не был разорван восстаниями по единственной железной дороге — в Красноярске, Нижнеудинске, Черемхове… Еще не поздно было принять меры, и имелись для этого силы, хотя лихорадило уже всю громаду тыла.
Теперь легион распоряжается его судьбой и в значительной мере судьбой возглавляемого им движения, а у них, белочехов, на сей счет свои соображения. Они желают видеть Сибирь демократической, следовательно, эсеровской. У них на родине правление почти такого же толка. И еще им, легионерам, до зарезу нужно обеление. Не могли же они знать, что у них прорежется республика со своим паном президентом Масариком. Парламент, гласность, уважение личности, свобода! 14 ноября 1918 г. Чехословакия провозглашена независимой республикой.
Этот поворот в настроении прежде союзных ему белочехов Верховный Правитель совершенно проглядел. Если и не проглядел, то не придал должного значения. И в этом его сокрушительный просчет и просто даровой, но очень внушительный начет для красных.
13 октября Ленин отправляет телеграмму в два адреса: «Реввоенсовет 5, Смирнову…
Комтуркфронт, Фрунзе
Директива Цека: ограбить все фронты в пользу Южного. Обдумайте экстреннейшие меры, например спешную мобилизацию местных рабочих и крестьян для замены ими ваших частей, могущих быть отправленными на Южфронт. Положение там грозное…»
Через восемь дней в адрес Смирнова уходит еще одна телеграмма:
«Реввоенсовет 5, Смирнову…
Фрумкин передал мне Ваши мысли о ненужности Востфронта… Нам дьявольски нужен комсостав. Затем сообщите, сколько войска при начавшемся у вас наступлении можете дать и когда Южфронту».
Нет больше армий Колчака, кроме каппелевской. Разрозненные очаги сопротивления настолько незначительны и слабы — Восточный фронт уже и не нужен. Во избежание столкновения с Японией движение «на Восток» под фактическим запретом. Об этом свидетельствует очередная «молния» Ленина Смирнову, отправленная 15 декабря:
«Омск, Реввоенсовет, Смирнову…
Поздравляю со взятием Новониколаевска. Позаботьтесь всячески о взятии в целости Кузнецкого района и угля. Помните, что будет преступлением чрезмерно зарываться на Восток…»
Но уже задолго до отъезда (какой же это отъезд — это бегство, тыл распадается) барон Будберг отметит в дневнике крутое изменение в настроении народа: