Верховный Правитель уже со второй половины девятнадцатого года понял обреченность белого движения, во всяком случае, восточного образования его. Силы для исполнения долга давала адмиралу лишь убежденность.
Он сознавал преступность красного режима, который трупами мостил путь к цели[175].
Организация жизни при Советах представлялась адмиралу чудовищной: своевольные и бесконтрольные самоназначения кучки людей в распорядители жизни огромного народного организма, возвеличивания себя в ранг святых, уничтожение древних традиций…
Что Верховный Правитель прав, ведала лишь «женевская» уродина. Ей одной дано заглядывать в прошлое и будущее всех и каждого. С любопытством и невольным уважением вычитывала она сокровеннейшие мысли своего подопечного, выделяла из всей груды людей.
Адмирал был верен клятве не допустить государственную катастрофу, очистить от скверны свое движение — и не допустить подчинения России Ленину и его чужеземной стае.
Колчаку был свойствен антисемитизм, как и последнему императору российскому — Николаю Второму, чей прах сейчас покоится под асфальтовой лентой дороги. Катит по нему Русь колесами…
А тогда Колчак верил: их, белых, ждет победа. Крысы оставят корабль.
Не долго пожирать версты литерным составам. За станцией Тайга они вошли в полосу эвакуации частей легиона — железнодорожная линия находилась уже под его контролем.
Легионеры угоняли награбленное, вывозили своих и не спешили с пропуском адмиральских составов. Верховный Правитель не мог это сносить безразлично и на нескольких станциях сорвался на перебранку с комендантами-чехами. Оповестив по линии об этом соседей, братья славяне всем миром принялись препятствовать Верховному Правителю: в одном Красноярске промариновали шестеро суток, да к тому же урезали литерную серию до трех составов. Пять, само собой, реквизировали в свою пользу. Ну чем не победа!.. Правда, прямо в лоб, вот так, не ляпнули, то есть не сболтнули; просто оттяпали пять составов — ну не та пропускная способность у дороги. И вообще, пусть не рыпается этот Правитель. Худо-бедно, а за год мы, легионеры, освоили эту железнодорожную тропочку. Да на любом разъезде (даже самом паршивом) в начальниках — легионер, и под рукой у него — телеграф и отряд бравых ребят. Да вся Сибирь, почитай, чешется и вообще дышит по их расписанию, а тут какой-то беззубый русский адмирал!
Знали по Сибири: нет у адмирала зубов, выпали, кроме передних…
Просишь помощи, берешь помощь — и теряешь волю. Уже не свободная воля, а орудие…
Кругом стыли мертвецы…
Лишь в первых числах декабря составы Верховного Правителя пробились на станцию Нижнеудинск, точнее, были задержаны в версте от станции. Дежурный офицер с адмиральского броневого паровоза доложил начальнику штаба Верховного Правителя генералу Занкевичу о прибытии чешских офицеров.
Генерал принял их. Старший назвался командиром чешского ударного батальона майором Гассеком. Он заявил, что, согласно указанию, штаба союзных войск из Иркутска, ему надлежит задержать литерные поезда в Нижнеудинске до соответствующих распоряжений. Генерал спросил майора, как тот намеревается исполнить указание штаба. Майор ответил, что разоружит охрану адмирала. Генерал дал понять, что конвой этому воспротивится и лучше для пана майора затребовать новые инструкции.
Верховный Правитель одобрил поведение начальника штаба.
По существу, это уже арест.
Да, но если бы только арест! В принудительном бездействии верховной власти — разрушительный смысл для всего белого тыла. И однако, действительность куда горше: именно в эти дни завязываются восстания в городах и они явно опираются на сочувствие легиона. Восстания и возможны лишь из-за расположенности легиона в пользу антиколчаковщины эсеровского толка. Этим «железнодорожным» арестом белочехи выводят Верховного Правителя из борьбы, обрекая на гибель и его, и его армию…
Бредут в снегах офицеры, солдаты, женщины и дети и не знают, что судьбы их решены, что назначено им умирать…
Через несколько часов пан майор Гассек предстает с дополнительными инструкциями генерала Жаннена.
Правит в этой стороне России французский генерал. Ему определять, где и кому складывать головы.
И солнце сверкает. И снег искрится по всей тысячеверстной тайге. А только умирать все равно придется. Лягут они все в звонкий металл земли.
Верховный Правитель России в сотый раз перечитывает инструкции:
175
По подсчетам специальной группы офицеров штаба генерала Деникина, жертвами красного террора в 1918 и 1919 гг. стали около 1,7 млн. человек. Цифра!