И зачем вообще его оставлять в живых? И без того столько знает и о стольком осведомлен, Матка Бозка!..
Нет, не для того сидит в Иркутске одноглазый генерал Ян Сыровы со своим вдумчивым штабом. Метят бывшие пленные флажками карту Сибири, решают, где править эсерам, где умирать колчаковцам, где — самому Верховному Правителю России, а где спешить поездам к Владивостоку с их чешско-словацкой ратью. Ну в самом разгаре их демократически-военная операция. Да они этого белого лебедя враз заземлят!
И заземлили…
Сигизмунд Герберштейн посетил Россию в 1517 и 1526 гг. Бывал он еще и в землях датских, швейцарских, нидерландских, итальянских, испанских, французских. По тем временам не жизнь, а подвиг.
О царе Василии Третьем (отце Ивана Грозного) он писал: «Властью, которую он имеет над своими подданными, он далеко превосходит всех монархов целого мира… Всех одинаково гнетет он жестоким рабством… Все они (русские. — Ю. В.) называют себя холопами, то есть рабами государя… Этот народ находит больше удовольствия в рабстве, чем в свободе».
Через 300 лет Н. А. Некрасов напишет:
Валом поднялся этот слой людей — и раскрутил эту новую жизнь, в которой яркими звездами загорелись родимые пятна холопства.
Старая жизнь.
Новая жизнь.
Тяжкая жизнь, в которой деспотизм вращает солнце, небосвод, души.
Жизнь, в которой проклят всяк, кто смеет смотреть прямо в глаза, кто видит за собой право на свободную речь.
Огнем общего презрения, нетерпимости, отчуждения сжигают здесь всякого, кто смеет говорить не по назначенному и не склоняет чело перед идолами.
В этой жизни обречен всякий, кто стаптывает с себя рабские одежды.
Земля несчастная, проклятая, принявшая все удары дикого, необузданного варварства, надорвавшая душу в тысячелетней боли и муках.
Израненная, истерзанная душа.
Свободная только в смерти.
Наконец в Нижнеудинск из Иркутска от союзников поступает «великодушное» предложение: коли адмирал не против, его вывезут чехи, но уже не литерным поездом, а в одном вагоне, как подобает при демократии. О поезде с золотым запасом последуют отдельные инструкции: тут без деликатностей нельзя, тут свой демократизм нужен, своя тонкость.
Аж в глазах темно: 30 тыс. пудов!
Ни тебе коммиссионных, ни налогов с разными там обязательствами — ну просто железнодорожный состав!
Все союзные высокие комиссары на этот состав в своих картах кружочки рисуют: и сам североамериканский комиссар господин Эллиот, и великобританский, и чехословацкий, и просто японский генерал — командующий экспедиционным корпусом, и все тот же господин Реньо со своим переводчиком и советником капитаном Пешковым — ну незаменимый сотрудник в этой туземной стране! Сам генерал-лейтенант Жаннен от него в восторге. Пешков?.. Да настоящий француз из русских!
Какую-то особую злобу копил на этого шустрого капитана французской службы Самсон Игнатьевич. Вроде он у него, бывшего красноармейца Брюхина, спер эти самые французские эполеты и вообще лишил его родства с Горьким. Не упускал случая повторять:
«Первородная фамилия Свердловых — Гаухман, а младший брат Якова Михайловича взял да пристроил себе еще одну; менять фамилии, так менять — и заделался Пешковым[176]; вишь, какая штуковина, трусики-штанишки! Эту фамилию (от Горького) уже приберег на всю жизнь, не стал менять — ну ничего общего с Гаухманами. Один брат в Москве — вершит высшую власть, в первых помощниках у Ленина, а другой — у Антанты в незаменимых советниках. Что глазами хлопаешь?.. Существенно пособил этот Зиновий Пешков Колчаку. Как, как?.. Сперва пособил власть прибрать, а после выдал его со всеми потрохами иркутскому Политцентру. Ну крокодил, а не родной брат Якова Михайловича! Я за ним слежу… Еще с папаши-аптекаря Гаухмана начал этот род химичить, где получше да поглубже. И сейчас этот Зяма околачивается при де Голле, и в генералах уже, даже в Китае послом побывал при этом самом… ну китайский злодей!.. Во, Чан Кайши!.. А может, и до сих пор при нем, мне ж не докладывают…»
Уже взрослым я убедился, что Самсон Игнатьевич ошибался. Он, по-видимому, начитался официальных биографий Я. М. Свердлова. В действительности отец Председателя ВЦИК был гравером. И Зиновий Пешков не младший, а старший брат Я. М. Свердлова.
Зиновий Пешков отрекся от родной семьи и никогда никаких отношений с ней не поддерживал.
176
Зиновий Свердлов объявил себя приемным сыном Горького, не спросив на то его согласия. Но когда настала пора креститься, он сообщил об этом Горькому. Алексей Максимович был обескуражен, пожурил его, но… согласие дал. В дальнейшем называл Зиновия «Непутевым сыном Зинкой…». — См. подробнее: Пархомовский М. А. Сын России — генерал Франции.