– Так позвоните ей! – словно в подтверждение его слов, в зале как раз раздалась звонкая телефонная трель. Действительно, в наши дни все несостыковки решаются прямо на месте, только руку протяни. Наташа разочарованно крутила своё новое обручальное кольцо на пальце. Но Леониду сегодня явно не везло:
– Абонент временно недоступен, телефон разрядился, – поэт доверительно наклонился к Филиппу, – и если Ларочка сейчас хочет мне что-то объяснить, то слышит в трубке только этот механический припев. А сегодня еще этот чёртов День всех влюблённых. Она не простит!
После таких слов, пронизывающих тонкую женскую душу насквозь, Наташа не могла остаться в стороне. Пусть, пусть этот чужой возлюбленный останется чужим, но есть же в нас, не угасла ещё и женская солидарность! Быстро, чтобы не передумать, Наташа достала из сумочки свой телефон и протянула Зимину.
– Нет, она не прогонит вас. Звоните ей с моего телефона!
Она с тоской смотрела на неземной красоты Принца из ЗАГСа, как бы прощаясь с ним, и одновременно воспаряя в небеса от проявленного благородства. Но Евгений не сдавался: оказывается, наизусть номер любимой он не помнил, (увы, не он один! Многое, многое мы передоверили гаджетам, и топографический кретинизм в век навигаторов и GPS стал повальной эпидемией). Телефон разрядился. Номер телефона хранился где-то в его безжизненных, на сей момент, чипах и прошивках. Гейм овер!
– Но как же можно не помнить наизусть телефон любимой девушки? – Наташа задала вопрос раньше, чем успела сообразить, что рядом с ней присутствует человек, который тоже её телефон наизусть не знает. И не видит в этом ничего страшного.
– Я помню имена любимых женщин. А номер телефона – только номер, и сердцу ничего не говорит…, – отвечал Зимин белым стихом. Интересно, это домашняя заготовка, или на самом деле он мыслит так, поэтически? – Еще раз простите. Я ухожу…
Зимин поднялся со стула и, пошатываясь, пошёл к выходу. Теперь, однако, его нетвёрдая походка выражала не алкогольную расслабленность организма, а тяжкий груз утрат и невзгод, подкосивших поэта во цвете лет. Наташа глядела ему вслед. Вот и всё. Её принц ушёл навсегда. Скрылся в тумане. Как ёжик.
– Почему ты ему помогаешь? Ты так любишь поэзию? Или тебе понравился именно этот поэт? – Филипп продолжал портить вечер. Хотя не стоило, честное слово, не стоило! Забыть о досадном происшествии, начать с чистого листа, вернуться к предложению, кольцу, распорядку, в конце-то концов! Но Филипп не хотел ничего забывать.
– Это я портить вечер? В наш разговор о будущее падает этот придурок, а ты защищаешь его – о, бедный! Я не могу тебя понять!
Наташа не удостоила его ответом, просто взяла бокал и допила вино. А к столику уже подплывал официант с десертом. Должно быть, долго сидел в засаде, из кустов наблюдая за суетой вокруг их столика, выжидал, когда же настанет удобный момент для десерта.
И вот момент настал. На столе появился кофе, сахар и пирожные. Наверняка, на глютене и с кислым сметанно-творожным кремом. Сливок Филипп не признавал. Зато кофе любил, несмотря на свой кодекс здоровой пищи. Он вообще никогда не говорил про кофе, не приводил никаких новейших научных данных в пользу употребления кофе. Просто пил его, и всё. Но сегодня кофе стал новым камешком в Филипповом ботинке. Официант еще не успел отойти, как Филипп уже отставил от себя чашку:
– Это – кофе? – голос Филиппа не предвещал ничего хорошего. Филипп знал, как в России относятся к иностранцам, и в нештатных ситуациях всегда усиливал акцент и старательно путал слова, хотя говорил по-русски уже вполне сносно. Официант, привыкший к капризам клиентов, выдал дежурный ответ:
– О, у нас прекрасно варят кофе, никто еще не жаловался, – и всё покатилось по накатанной траектории.
– Кто есть варить этот кофе? Я хочу видеть шефа, – это Филипп, нападение, два шага вперёд.
– Я прошу Вас подождать. Вам не понравился кофе? Я могу заменить, – официант защищается, отступает, но не сдаётся! Ну что ж, опять очередь Филиппа:
– Мне не надо менять, я хочу говорить с тем, кто это готовить, – ура, победа! Посрамлённый официант уходит с поля боя за подмогой. Наташе надоела эта борьба нанайских мальчиков.
– Филипп, извини, у меня разболелась голова. Я хочу уйти.
Но уйти сейчас с ней – значит, оставить инцидент без последствий и зло, в виде чашки невкусного кофе, не наказанным. Филипп так поступить не мог. И он продолжил поединок – на этот раз с администратором, подоспевшим для разрешения конфликта. Официант тоже вернулся и стоял на шаг позади, засадным полком.