И пока ты думаешь, что всё это значит, почему так защемило, почему тебя так тронули именно эти слова, поэт читает и читает, дальше, дальше, дальше, и снова, как на кочке, сердце твоё спотыкается и отмечает фразу, рифму, метафору сбоем, остановкой, уколом тупой иглы… Вот что такое – «Поэзия!» – так, с большой буквы и с восклицательным знаком думала Наташа в коротких перерывах между стихотворениями.
Сколько же их он прочитал в тот вечер? Она слушала, затаив дыхание. Он выплёскивал, слово за словом, как крупицы золотоносного песка из лотка старателя: где-то среди них нет-нет, да блеснёт ослепительной точностью то, настоящее, ради чего это всё… Наташа смотрела на поэта во все глаза. Какой же тонкий, как будто пером прорисованный, у него профиль! Как высоко к вискам устремлены миндалевидные глаза! Как рельефно вырезаны ноздри, как у породистого жеребца! Да ещё эта грива!
Магия его голоса, магия слов вдруг разрушила предыдущее наваждение: уже не Принц с видео из ЗАГСа сидел перед ней, не секс-символ, прекрасный снаружи и пустой внутри, аппетитный сосуд для хранения непонятно, чего, обёрточная бумага для дежурного подарка. Нет! Зимин, читая свои стихи, предстал перед ней лёгким и стремительным, одухотворённой материей, которая жила в тех волшебных словах, которые сейчас как будто висели между ними в воздухе, не развеиваясь, не улетучиваясь.
Он был – как ветер, как ночь, как наступающая весна, и в нём теперь не видела она ни следа того, прежнего, рекламно-стандартного Принца. Весь – вдохновенье и полёт, весь – энергия и движение, непреклонный и неуловимый, он обволакивал Наташу не одной только силой своего сексуального молодого тела, как будто дух поэзии, войдя в него, преобразил его. От первоначального образа осталась лишь буйная шапка волос.
И такой, новый, Зимин ещё был прекрасней прежнего. Не переставая говорить, как будто заклиная её, он покинул табурет и приблизился к ней, движением руки поднял её с дивана – заворожённая, она повиновалась ему, как кобра. Их лица сблизились, она уже видела своё отражение с его расширенных зрачках. Зимин взял её за плечи и придвинул ещё ближе к себе, не отрыва взгляда от её глаз. Шёпотом он проговорил ещё одну строфу и замолк, прервался, тяжело дыша. Наташа только что заметила, что из её глаз текли слёзы.
Золотые глаза Зимина потемнели, стали глубокими, совсем бездонными. Наташа поняла, что он до сих пор не вышел из своего поэтического транса. Надо ему помочь, подумала она и потянулась губами, чтобы поцеловать, поблагодарить поэта за счастливую перепаханность души, которую она сейчас ощущала. Он, Мужчина Её Мечты, не просто восхитительный сексуальный партнёр, нет, он станет её духовным учителем, наставником, своей поэзией он открыл ей двери в самою себя!
Рядом с ним она чувствует себя не только желанной и удовлетворённой, она стала чистой и восприимчивой, как засохшая земля под дождём, как белый лист бумаги, ожидающий, когда же придёт поэт и заполнит его своими стихами!
Новое, неожиданное состояние парения требовало экзальтированного выражения чувств: Наташа обхватила его руками, обцеловала лицо, подбородок, шею и стала сползать вниз, не разнимая сплетенных рук, спускалась по нему вниз, как по дереву, как по священному идолу, чтобы замереть у его ног, потрясённой и притихшей, готовой служить ему, защищать его и быть благодарной ему только за то, что он есть – такой. Леонид принимал её лобызания молча и безжизненно. Стих вышел из него, оставив обессиленную оболочку.
Ничего, ничего, Наташа будет его холить и лелеять, будет пылинки сдувать с него, чтобы поэтический транс возвращался почаще. Пусть, пусть Зимин не был «тем самым Принцем из ЗАГСа», Наташа уже не жалела об этом. Перспектива, открывавшая перед ней, захватила её целиком: быть подругой шамана, жить рядом с талантом или даже с гением, становиться – раз за разом! – первой слушательницей его творений, а то и – вдохновительницей, музой, адресатом… Что может быть прекраснее!
– Зимин! Ты – мой герой! – выдохнула она, глядя на него снизу вверх. В таком ракурсе любимое и прекрасное лицо его представлялось капризным и слабым. Это потому, что он устал. Шутка ли, полтора часа подряд читать, и это после весьма энергозатратной ночи любви.
– Бедненький ты мой! – Наташа поднялась, попыталась погладить его по голове, взъерошить волосы, но Леонид уклонился и отпрянул. Следующим движением он нырнул под Наташину, протянутую к нему, руку и бросился к телефону, вибрировавшему на кухонном столе. Звука не было. Скорость марш-броска неприятно поразила Наташу: как будто он весь вечер только и ждал этого звонка!