– Слушаю. Лара? Ты уже не сердишься? Вот и умница. Ну, молодец! Какая ты молодец! Да что ты говоришь!
Всё ещё продолжая слушать, он прикрыл рукой трубку и с улыбкой прошептал Наташе:
– Представляешь, оказывается, мы договорились встречаться в “Фантазии”, а я ее ждал в “Мечте”!
Он расплывался в улыбке, призывая и Наташу присоединиться к нему и порадоваться, как славно всё сложилось, какая, оказывается, произошла досадная неувязка, а не смертный приговор! Наташа старательно растянула губы. Кожа щёк болезненно натянулась. Телефонный разговор продолжался:
– Нет-нет, я слушаю тебя… Это … моя тетя, я приехал к ней, чтобы зарядить телефон! Ну, хорошо! Да. Конечно, могу. Через 30 минут. Жди!
Наташа повернулась к Зимину спиной и, чтобы чем-нибудь заняться, принялась выцеживать в чашку всё, что осталось от кофе. В зеркало она видела, как Леонид, надев пиджак, причёсывался перед зеркалом. Улыбка от уха до уха как будто приклеилась к его лицу.
– Ты была права – Ларочка меня простила! Золотая девочка моя! Это ж надо – спутал мечту и фантазию. А почему спутал? Ничего общего! Фантазию еще можно спутать с воображением, но уж с мечтой! Ты чувствуешь разницу?
– Не всегда.
Наташа цедила слова сквозь зубы. Каждое давалось с большим трудом. Но Леонид как будто не замечал, болтая о своём. В зеркале он нашёл её глаза и смотрел – доверительно и ласково. Как будто с любимой тётей разговаривает, зло подумала Наташа.
– О, это очень просто! Я как-нибудь объясню вам – при следующей встрече. А сейчас, Наташенька, до свидания, я не хотел надоедать вам, но – так уж вышло! Простите пьяного поэта – и с днем святого Валентина!
Дверь за Леонидом захлопнулась. План не сработал. Наташа с чашкой в руке подошла к окну. Ночь уже сдавала позиции, снег, падающий с неба, был теперь перемешан не с чёрным, а с серым. Леонид вышел из подъезда и растворился в снегопаде.
Глава 7
На кухне в квартире Ковалёвых Женя потрясла головой, как будто просыпаясь. Наташа пила кофе, как будто всё ещё оставалась внутри своего рассказа. Переглянувшись, сестры рассмеялись, хотя смеяться было, собственно, не над чем. Грустная история, рассказанная невесте в день свадьбы. Женя повела носом, принюхалась и подскочила к плите, повернула вентиль, открыла крышку духовки… Ложная тревога! Пахло превосходно!
– А ведь это твоё любимое запечённое мясо с картошкой, баклажанами и помидорами! – Женя была рада подбодрить сестру именно таким способом. Наташа благодарно кивнула ей. Тогда Женя набралась храбрости и попросила:
– Я всё-таки хочу услышать, что было дальше. Но, если тебе неприятно…
– Да ерунда, норм. Дальше всё очень просто и коротко: я подала заявление об уходе, Филиппу, а он не отпустил, просто перевел в другой офис. С повышением. Теперь я – директор северо-восточного филиала. А Зимина видела пару месяцев назад. По телевизору. Какое-то поэтическое ток-шоу, что ли… Вот такие пироги!
– А у меня – вот какие пироги!
Женя, потрепав сестру по щеке – не дрейфь, прорвёмся! – достала противень из духовки, накинула нарядный фартук в уточку, в комплекте с рукавицами, и рукавицами этот противень держа, поволокла его в гостиную. Наташа видела, как гости, покинувшие застолье, возвращались к новому блюду. Свадьба шла своим чередом, а вот ей, Наташе, уже пора.
Не дойдя до гостиной, она свернула в прихожую, надеясь скрыться незаметно. По-английски. Но не тут-то было: в прихожей стряхивал снег с мехового воротника куртки никто иной, как Боря:
– Уже уходишь? Что так рано? Посидела бы еще. Сейчас танцевать начнем!
Боря был вежлив и предупредителен, но не более того. Наташа улыбнулась, взглянула прямо:
– Спасибо, что … не сердишься на меня.
– Все в порядке.
Наверное, всё-таки сердится, подумала Наташа, но не выяснять же отношения на свадьбе с новоявленным – кем он там ей теперь приходится? Свояком?
– Ладно, я пойду… Счастья вам!
Боря стоял столбом безответным, а из гостиной с хохотом выскочили Света и Лена. Наткнулись на Борьку как на стену непролазную и завопили хором, выглядывая из-за его могучих плеч.
– Натусик! Вот так хотела, тайно, под покровом ночи!
И – новый приступ смеха. А что смешного сказала-то? Приподнятое состояние подруг шло совершенно вразрез с Наташиной меланхолией, навеянной всем: и этой нечаянной свадьбой, и её собственным пространным рассказом.
– Ладно, девчонки, пока-пока, мне правда пора!
Повернулась и пошла, чувствуя, как все трое сверлят взглядами её спину. Перед тем, как дверь захлопнулась, из-за неё донёсся развесёлый Ленкин голос: