– Ну вот, а я всё ждала, когда ты догадаешься. Молодец, возьми с полки пирожок! А я пошла! Гуд-бай!
Наташа деланно улыбнулась, помахала ручкой честной компании и скрылась за дверью, оставив ей открытой. Она шла по коридору и слышала, как Толик орёт:
– Нет, в натуре, давайте разберемся сначала с моей машиной! Сделка есть сделка! Голым я видел только тебя!
Парни голосили на весь отель, так что она и дальше могла бы слушать их перебранку, если бы не зазвонил телефон. Её немедленного профессионального вмешательства требовали дела.
– Да, хорошо. Так и делайте. Извините, Бобриков, сейчас мне не очень удобно с вами разговаривать! Нет, я не дома. Я вам перезвоню!
«Иногда польза есть даже от назойливого и крайне несамостоятельного Бобрикова», – подумала Наташа и вышла из гостиницы. Подняв голову вверх, она в последний раз увидела Серёгу. Его обнаженный торс свешивался по пояс с балкона в надежде дотянуться до одежды. Напрасный труд!
Джинсы, трусы, футболка и куртка гораздо лучше были видны самой Наташе, снизу. Они живописно распределились по ветвям цветущей магнолии. Кроссовки, у которых Наташа заботливо связала шнурки, висели на самом краю ветки. Один носок, правда, свалился и лежал у её ног.
Магнолия была увешана Серёгиными вещами, как новогодняя ёлка – ёлочными игрушками. Полюбовавшись на результат трудов, Наташа пошла села на лавочку у входа в отель и вызвала такси. Ругательства Серёги и смех его друзей доносились с верхнего этажа гостиницы, пока она не уехала.
Глава 13
Дождевые капли, как слёзы, сползали вниз по стеклу. Небо за окном почти на глазах из непроглядно-чёрного становилось серым. Жёлтые огни фонарей внизу уже ничего не освещали и помаргивали, стесняясь своей утренней ненужности.
Наташа отвернулась от окна и посмотрела на большие круглые часы, украшавшие интерьер Жениной кухни. Часы были забавные, с фишкой: каждый час, когда минутная стрелка доходила до 12, по часовому кругу проезжал на велосипеде весёлый булочник с корзинкой багетов и на французском языке выкрикивал какое-то «кес-ке-се», расхваливая свою выпечку. Шума от него было – на весь дом! – но только при свете. Ночью, когда семья уходила из кухни, булочник затихал – в часах стоял фотоэлемент, отключавший движение и звук в тёмное время суток.
Сёстры просидели всю ночь на кухне при свече. Когда беседа зашла далеко заполночь, Женя, погасив большой свет, принесла и поставила на стол живое пламя. Наташа не знала – умиляться ей этакой сентиментальности или привычно поставить крестик в графу Жениной предсказуемости, банальности и традиционализма: ну, как же, сёстры ночью секретничают при свечах! Прямо как Татьяна и Ольга!
Но она ошибалась: появление свечи объяснилось на удивление утилитарно. Впрочем, сентиментальность присутствовала тоже, но обращена была не на сестру вовсе, а на мужа: большой свет был погашен, чтобы булочник в часах своим громким лопотаньем каждый час не мешал спать Боречке, ему же так рано вставать!
Да, Женя вошла в роль жены-наседки и хранительницы очага прямо с порога, как будто всегда к ней готовилась: оберегать покой, кормить обедом, одевать на мужа шарфик, а то, не дай бог, простудится – в этом она вся. Ну, значит, такова Женькина судьба.
Наташа была слишком умна, чтобы вмешиваться и открывать глаза Женьке на то, что так хорошо видно со стороны: нельзя целиком растворяться в супруге, ты не только жена, ты – личность, должна быть богата собственным внутренним миром и жизнью, отдельной от него. За дурацкими борщами и котлетами можно потерять самое дорогое, что у тебя есть – свою индивидуальность, единственную и неповторимую, яркую, многогранную, противоречивую.
Пестовать её, увеличивать количество граней, расширять каждую из них, выращивать её, превращая во всё более уникальную, всё более непредсказуемую – вот твоя главная задача. А не какие-то там шарфики и котлетки!
Правда, Наташа понимала, что всё вышесказанное относится не к каждому человеку, а только к тому, у кого эта личность была. Кто с самого начала был озабочен её наличием, её развитием. А таковы, к сожалению, далеко не все. Женька как раз совсем не такова, ну и пусть тогда жарит-парит, что ещё ей делать остаётся?
Весь этот калейдоскоп мыслей промелькнул в Наташиной голове при взгляде на часы и уместился между мгновением, когда глаза увидели, как минутная стрелка дрогнула, сместилась на последнее деление и стала вертикально, и следующим, наполненным оглушительным шумом: это булочник, разбуженный дневным светом, поехал в своё круговое путешествие, покрикивая и трезвоня в велосипедный звонок, да, он ещё и трезвонил! За ночь Наташа забыла об этом.