– Олег Палыч, Вы что, не знаете про бомбу? – обратилась она к бригадиру сборщиков. Тот ответил философски:
– Живы будем – не помрем! Эй, Петрович, шуруповерт у тебя?
Нечего и говорить, что и Палыча, и Петровича с шуруповёртом майор Кошкин выдворил «до полного обезвреживания», а сам продолжил путь рядом с Наташей. Похоже, не очень-то он и боялся бомбы, скорее, был уверен, что никакой бомбы в здании нет, а освободить здание от людей и полностью проверить на предмет самовозгорания – это у него профессиональное. Был сигнал – значит, надо действовать по инструкции!
Наташа не обижалась на Кошкина. Она щебетала, пританцовывала и видела, что ему это нравится. Вот и костюмерная – здесь те, кто так же, как и она, занимались и рабочими моментами, и презентацией, оставили свои нарядные костюмы, чтобы потом, когда всё будет готово, переодеться по праздничному дресс-коду.
Ну да, вон там даже фрак висит, из непрозрачного кофра торчат фалды! Наташа, оставив кавалера за дверью, решила переодеться. Не ждать вечера, не ждать разрешения ситуации, а вот сейчас взять – и предстать перед Принцем Кошкиным во всей красе.
Сначала она просто тянула время, указав костюмерную как ещё одну зону, которую ей непременно нужно немедленно, вот прямо сейчас, посетить, и чтобы её туда проводил симпатичный майор. А потом в голову пришла счастливая мысль: сделать вид, что ей, «для вхождения в образ», приспичило переодеться в концертное… вечернее… гламурное – как хотите, так и называйте – платье! И уже в нём, струящемся и летящем, оголяющем и чуть прикрывающем, подчёркивающем и намекающем – продолжить знакомство с Принцем-майором.
Наташа так и сделала: вошла в костюмерную, закрыла за собой дверь, постояла немного, прижавшись к ней щекой, слушая, что там, с той стороны двери, делает так долго от неё скрывавшийся и так счастливо, наконец, найденный Принц Кошкин? Так ничего и не услышав, Наташа приступила к действию: решительно раздвинула теснящиеся на длинном кронштейне пакеты с платьями… не то… опять не то… да где же оно?
Оно было, как всегда, спрятано за всеми остальными нарядами, прижато к стенке… Не помялось бы! Но платье, конечно же, не помялось – давно прошли те времена, когда подобные туалеты шились из мнущихся натуральных волокон. Нет! Наташино платье было не таково. Как описать его, не впадая в портновский раж, не сбиваясь на все эти «выточки-рюшечки-оборочки-круглые рельефы»?
Да, собственно говоря, и не было там никаких рюшечек, никаких избыточных аксессуаров и дополнений, только крой, только материал, только длина, и правильное декольте, открывавшее спину, а не грудь… И цвет! Цвет – единственное, что можно передать словами, не захлёбываясь от эпитетов: цвет утренней зари. Не понятно? Ну, начинается!
Цвет утренней зари с юности был любимым цветом Наташи, у неё было бельё такого цвета, и домашний пеньюар, и свитер, и даже пальто. На кодовом их с подружками – Леной и Светкой – языке этот, украшающий любую женщину, цвет назывался именно так: «цвет утренней зари». А на кондовом дизайнерском – по-гастрономически: «цвет лососины».
В Наташином любимом персика и абрикоса было чуть больше. Самым ярким из изысканных и самым изысканным из ярких считала Наташа этот цвет. Радующий и останавливающий взгляд сам по себе, потом цвет заставлял смотрящего перенести радость и восторг на девушку, упакованную в платье этого цвета.
Сколько раз на улице – когда Наташа ещё передвигалась по улицам пешком! – к ней подходили люди с просветлёнными лицами и благодарными словами, когда она несла по городу благословенный цвет утренней зари. Не верите? Проверьте! Оденьтесь как-нибудь в нечто развевающееся, цвета лососины… и пройдите по городу.
Очень хорошо, практически, бурными аплодисментами, принимали также сограждане ультакороткое, летнее платье-трапецию того же цвета. Наденьте и пройдите! Не можете? У вас нет ничего такого? Вам не идёт? Так вот у Наташи было и шло, ещё как шло!
И реакция была у населения совсем не банальной: к ней с восторгами подваливали не похотливые мужики с разъзявленной челюстью, а – люди, разного возраста и пола. Ну ладно, ровесницы-красавицы не подваливали, конечно. Парни, мужики, женщины зрелые и старушки – подходили и говорили, улыбаясь: какая же вы красивая! Как хорошо, что я вас встретил(а) сегодня утром, вот и на душе посветлело, на целый день запас хорошего настроения!
Так что цвет этот был проверенный, нечего и выбирать, каким должно быть лучшее платье. Оно было таким – цвета утренней зари. Его Наташа и начала натягивать, сняв предварительно джинсы и лёгкий сиреневый свитер. Бельё менять не стала, нормальное бельё, хорошее, у неё другого и не бывало.