Уже голова её вылезла из горловины чудо-платья, уже руки утвердились в новых рукавах и начале помогать голове – Наташа наблюдала за собой в зеркало, будто со стороны – как вдруг зеркало отразило и совсем другую голову. И лицо. Лицо Принца из ЗАГСа, майора Кошкина. И рядом с ним – лицо неустановленное, возвышающееся над ещё одной камуфляжной формой. Коллега, значит.
«Эх ты, Кошкин, а ещё майор, какой же ты после этого караульный?» – Наташа скрылась в недрах платья и оттуда слушала незнакомый нудный голос неустановленного военного чина:
– Что вы здесь делаете? Здание эвакуируется!
Наташа ещё раз про себя под платьем посетовала на нерасторопность Кошкина – не мог, что ли, объяснить своему, чё как чё? – а вслух из-под платья пробормотала:
– Так ведь звонил псих или хулиган – это показывает анализ его речевых характеристик!
– Ого! Да вы, я вижу, лучше меня знаете обстановку! И все-таки: освободите помещение.
Наташа, окончательно показавшись над горловиной платья, посмела ответить ему надменно:
– А может быть, это вы освободите помещение? Разве вы не видите, я здесь переодеваюсь?
Чин усмехнулся, пожал плечами и крикнул в рацию:
– Приведите собаку!
Рация прохрипела что-то непонятное. Наташа, расправив платье, стояла посреди костюмерной, как богиня утренней зари, забывшая слова и пропустившая свой выход.
Капитан Кошкин никак не обозначал, что они знакомы – ходил деловито по помещению, переворачивал стулья, раскрывал ящики, заглядывал под другие предметы мебели, прикладывал ухо к стене – словом, для вышестоящего чина создавал видимость активных антитеррористических действий. А может быть, и впрямь действовал так, как положено.
Но вот взгляд его упал на видоизменённую Наташу. И остановился. И Кошкин остановился. Застыл, как вкопанный. Секунда, другая, третья… А на четвёртую он начал разворачивать боевые действия уже в её, Наташином, направлении. Бравым шагом подошёл к генералу (Наташа решила, что старший по званию – никак не меньше, чем генерал, уж очень он был важен) и поднёс руку к голове:
– Разрешите обратиться? Эта гражданка со мной, она готовится к выступлению, которое состоится сегодня, в этом здании, сразу после окончания мероприятий по обезвреживанию.
Генерал посмотрел на Кошкина, как будто впервые его заметил:
– А вы, собственно, кто?
Кошкин с удовольствием оттарабанил незнакомому генералу то, что Наташа уже знала:
– Разрешите представиться! Майор Кошкин, командир отряда особого назначения, прибыл сюда с целью обнаружить и обезвредить взрывное устройство!
В это время из глубины здания послышался собачий лай. И вдруг произошло странное. Услышав лай, Кошкин, ещё раз отдав честь генералу, попытался отодвинуть его от большого шкафа-купе. Именно в его зеркальные двери Наташа смотрелась-любовалась собой и своим платьем, именно перед ним стоял сейчас – расставив ноги и руки в боки – генерал, и именно там, видимо, решил майор Кошкин скрыться от приближающейся собаки.
– Разрешите пройти!
Изумлённый, генерал посторонился и вышел прочь из костюмерной, встречать кинолога с овчаркой. А Наташа, наблюдая эту картину, не могла не полюбопытствовать:
– Куда вы?
– В шкаф! – ответил Кошкин и залез в шкаф, задвинув за собой дверцы. Интересно, изнутри они задвигаются так же, как снаружи? – подумала было Наташа. Закрывать двери шкафа-купе изнутри ей ни разу не приходилось. В отличие от майора Кошкина, который, похоже, справился с этой задачей, нисколько не затрудняясь.
– Вы боитесь собак? – Наташа и не пыталась скрыть разочарование в голосе. Образ бравого героя без страха и упрёка, рыцаря в сияющих доспехах, меркнул и сдувался на глазах. Принц не может, не должен бояться собак. Он вообще ничего и никого не должен бояться!
– Не я их. Они – меня. Такая вот особенность организма, – голос Кошкина из шкафа звучал, как из-под земли. Он, похоже, ничуть не стеснялся происходящего, включил свою рацию и продолжал говорить командным тоном: – Первый, первый, я пятый, докладывайте!
А чего докладывать, когда вот он, первый – в костюмерную уже вваливался омоновец в камуфляже с собакой на поводке. Оглядевшись по сторонам, омоновец привычно нашёл взглядом шкаф и сказал в его сторону:
– Разрешите обратиться?
– Обращайтесь! – Кошкин беседовал с кинологом из шкафа, как будто так и надо! И, наверное, действительно так было надо: собака, пришедшая на вызов вместе с омоновцем, вдруг завыла, опустила хвост, стала прижиматься к полу и изо всех сил тянуть хозяина прочь из комнаты. Подходить к шкафу наотрез отказалась: рычала, огрызалась, пыталась укусить тянущую её к шкафу руку и глядела на омоновца снизу вверх так умильно, что и догхантер бы смягчился! Омоновец отвёл собаку в коридор, сам встал в дверях и отчитался: