– Что? Вы знаете, кто это сделал?
И снова зрительный контакт с Принцем-Кошкиным как будто пригвоздил Наташу к месту, заставив застыть и сердце, и кровь в жилах, и язык на полуслове. Они смотрели друг на друга, глаза в глаза, и пространство между ними как будто изменило структуру, стало текучим и вязким, как вода в бассейне рядом с гидромассажным устройством.
Пространство и время. Не зря же говорят – пространственно-временной континуум, объединяя эти, не связанные на бытовом уровне, понятия, в одно, смежное. Сейчас, когда Наташа смотрела в глаза майора Кошкина, она вдруг всем своим существом ощутила очевидность, естественность того, что пространство и время – суть одно.
Что-то происходило. Между ними. Расхожее выражение: «Между вами что-то есть!» Наташа всегда воспринимала, как фигуру речи. А сейчас это «что-то» реально пролегало, протекало, висело – в общем, существовало между ними. Как странно. Но надо возвращаться, в реальность, туда, где пространство – это три метра пола, а время – уже минута, как Наташа молчит и ничего Кошкину не отвечает. Надо ответить! Что он там спрашивал? Знает ли она, кто это сделал? Она не уверена. И она сказала:
– Не знаю. Может быть.
– У вас есть недоброжелатели? Почему муляж взрывного устройства был спрятан именно в вашем изделии? – Кошкин покосился на многострадальный диван.
– Это на самом деле так серьезно? – Наташа подняла с пола клочок синтепона. Аромат аниса уже выветрился, но движение воздуха снова всколыхнуло его. – Ведь никакой опасности на самом деле не было. Так, баловство!
– Это совсем не серьезно, но к подобному хулиганству мы должны проявлять необходимую жесткость и последовательность. Если вы вспомните что-нибудь, пожалуйста, доложите… то есть – сообщите нам.
Кошкин отдал Наташе честь, развернулся на сто восемьдесят градусов и сделал первый шаг к двери, прочь от неё. Сердце у Наташи снова остановилось. Как? И это всё? Неужели судьба, которая дразнит её, подсовывая, одного за другим, некачественных принцев, будет так жестока, и в этот раз, когда принц, наконец, по всем статьям хоть куда, он сорвётся с крючка? Тьфу, какие дурацкие мысли лезут в голову, когда дорого каждое мгновение! Нужно его остановить, удержать, нужно что-то такое сказать, умное и очаровательное, чтобы он просто не мог никуда…
– А сейчас, – вдруг сказал вернувшийся майор Кошкин, и в голосе его уже не было ни грамма металла, разве что – малиновый звон – Наташа…пойдемте, выпьем кофе. Есть здесь кофе?
– Не вопрос. Я покажу вам! – и они пошли пить кофе. Со всеми вытекающими последствиями, хотелось бы думать Наташе.
Через пятнадцать минут, когда было выпито три чашки чёрного, без сахара и сливок – им, и два кофейных коктейля, один – горячий, с вишней и ликёром, другой – холодный, со взбитыми сливками и ореховым кремом – ей, Наташа и Кошкин болтали как старые знакомые, с лёгкостью перескакивая с обсуждения номинантов на премию Оскар к перечислению достоинств модного автомобильного бренда. Оказалось, у них очень даже много общего. Она так и знала!
Никакого стеснения, никакого зажима: Наташа щебечет, Кошкин улыбается, потом говорит что-то – весомое, ёмкое и содержательное – и теперь уже её очередь кивать и делать большие глаза. Так ведь и бывает обычно, когда всё идёт, как надо? Вот и у них с Кошкиным всё так и шло.
– Конечно, я с самого начала знал, что это не настоящая бомба – поэтому и вас не прогнал… до конца, – говорил Кошкин, попивая свой суровый и крепкий мужской напиток.
– Откуда же вы знали? – Наташа без труда вела свою партию, без конца преувеличенно изумляясь и восхищаясь. Восхищаться Кошкиным было просто. Ведь весь он, с кончиков ботинок до макушки под беретом, был абсолютным совершенством. Его негромкий голос, в котором всё равно прорывались раскаты сдержанного грома. Его глаза, сейчас – мягко улыбающиеся ей, но она-то видела уже, какие молнии могут они метать!
Сдержанные и точные движения рук, которые ставят чашку на стол точно в то место, откуда только что её взяли, и совершенно беззвучно. Один раз, так же сдержанно и аккуратно, он протянул руку к её лицу и отодвинул непослушную прядь, упавшую ей на глаза. Его прикосновение было именно таким, какого она и ожидала: нежным и уверенным. Как будто он имел на это право. Удар током – когда его пальцы дотронулись до щеки – и разговор продолжился, как ни в чём не бывало, без всякой заминки:
– Мне трудно это объяснить…знаю – и все. Интуиция, озарение, вдохновение – как там это называется.
– И вы никогда не ошибаетесь? – Наташе уже трудно было говорить ему «вы» – настолько своим, близким за ничтожно короткое время знакомства стал для неё Кошкин.