– Простите, вы не видели здесь Бориса, – Наташа поймала её взгляд и показала глазами вниз: вот он!
Ассистентка подпрыгнула от неожиданности и тут же начала голосить на высокой ноте с безжалостностью пилы:
– Борис Павлович, у нас проблемы!
– Можно просто «Борис!», – перебивая её, Боря попытался вывести ассистентку из истерики. Он поднялся на ноги, потягивался, разминался, всем своим видом показывая, что никакие проблемы ему нипочём. Как и следовало ожидать, ассистентка отзеркалила Борькину расслабленность, дыхание её выровнялось, глаза за стёклами очков утратили безумный блеск, даже волосы как будто перестали быть такими встрёпанными, как раньше. И голос! Голос звучал музыкой, спокойно и размеренно, не вынося мозг:
– Борис, только что звонила Егорова, наша актриса в «порошке», она говорит, что сломала ногу, звонила из травматологии, упала, поскользнулась и, представляете, сломала! Теперь нога в гипсе, они никуда приехать не может, а даже если сможет, как же она в гипсе по мостику пойдёт?
– Короче. Какие варианты? – Боря не нагнетал начальственного гнева, а приводил спутанные мысли помощницы в конструктивное русло. И снова у него получилось! Помощница, как кобра под дудочку факира, готова была проявить лучшие свои деловые качества:
– Я звонила Свибловой – она на съемках, Нелидову тоже не достать, тем более, вы сами ее забраковали… Не знаю, кого мы сможем найти так срочно. Ну что, отменяем съёмку?
Борис задумался. Наташа, которая так и не успела уйти, захваченная производственной драмой, разворачивающейся прямо у неё на глазах, почти воочию увидела, как шевелятся мысли в его голове. Шарики и ролики крутятся, извилины извиваюся, искры летят от мыследеятельности. Борю окружило поле высокого напряжения. И сквозь это поле, как сквозь марево, висящее в жаркие дни над раскалённым асфальтом, он вдруг увидел Её.
Не свою бывшую, Наташу Ермакову, невесту, сбежавшую из-под венца, сестру своей жены, а – Брюнетку. Двадцати пяти – тридцати лет. Рост сто семьдесят, вес – пятьдесят семь. Лицо среднеевропейское, красивое, похожее на Мэган Фокс, исключая славянские скулы. То, что надо! Боря просиял и упал перед Наташей на колени:
– Выручи, а?
– В каком смысле? – Наташа не понимала, что ему пришло в голову, но по его лицу видела, что он очень рад найденному только что решению. А вот ассистентка поймала идею патрона на лету. Она вперила в Наташу внимательный взгляд, удовлетворённо кивнула и спросила Бориса так, как будто Наташа была неодушевлённым предметом:
– Это ваша знакомая? Она актриса?
– Никакая я не актриса! – Наташа всё ещё ничего не понимала и злилась – на себя, за своё тупоумие, и на них двоих, за то, что они, без её согласия, строили какие-то планы на её счёт.
– Не актриса, – Боря быстро, мельком ответил помощнице, и добавил, уже обращаясь к Наташе: – И не надо! У этих актрис всегда лица неестественные!
– А что, Борис Павлович, она очень даже подходит – и размер такой же, не надо будет платье подгонять! У вас ведь эска, рост 170?
Наташа сначала кивнула, испытывая чувство глубокого удовлетворения, всегда приятно, когда со стороны тебя оценивают столь адекватно… И тут же возмущённо закатила глаза: а вам, собственно говоря, какое дело? Но Боря уже всё решил:
– Всего на полчаса! Ты и не заметишь, как всё закончится!
– Знаю я ваши полчаса, – своим ворчанием Наташа пыталась скрыть ликование, нараставшее внутри, – торчу на студии уже бог знает сколько, а вы так и не сняли ничего!
– Да. Вру, – легко согласился Боря, – конечно, не полчаса. Полдня. Ну пожалуйста!
Наташа видела, что он ни за что не откажется от своей идеи, будет упрашивать её и так, и эдак, и она не сможет отказывать ему вечно. Так уж лучше побыстрее пойти ему нав.стречу. И согласится на съёмку в рекламе. Она! Будет!! Сниматься!!! В рекламе!!!! А Боря не унимался, теперь он дурачился, изображая известного телеведущего-шоумена:
– Тебя увидит вся страна! Тебя полюбит вся страна! Тебя захочет вся страна!
Он рисовал руками в воздухе квадрат телеэкрана, как главный аргумент, против которого она не сможет устоять. И правда: увидеть себя в телевизоре, в наше время – разве может быть соблазн более искусительный? Можно было и на колени не вставать, подумала Наташа, а вслух сказала:
– Вот радость-то… Ладно, что надо делать?