Девочки прыгали около лодочки и перебрасывались словечками.
— Можно прокатиться? — озорно спросила высокая, в оранжевом купальнике.
— Давайте лучше сниматься! — предложила подружка в синем шлеме.
— Давайте! Давайте! Виль! Виль! Виль!
Они галдели, фантазировали, вели себя подчеркнуто шумно и дерзко, при этом ни на минуту не забывали, что с ними мальчик. Девочки бросали в его сторону быстрые взгляды, каждая как бы задавала ему тайный вопрос: как я тебе нравлюсь? При этом все знали, что нравится ему одна — Инга. И в своем неосознанном соперничестве подружки мечтали победить Ингу. Инга раздражала их, и это раздражение накапливалось, накалялось и наконец вылилось наружу. Черноволосая девочка в зеленом купальнике вдруг сказала:
— Как же мы будем сниматься, если у Инги одна нога короче другой?!
— Почему… короче? — с недоумением спросила Инга.
Вся стайка дружно загалдела:
— Короче, короче! Виль! Виль! Виль!
Инга посмотрела на свои ноги. Они были в песке до щиколоток — ровно настолько их замочил залив. Коленки в трещинках. На бедрах почти невидимый золотистый пушок.
Заметив, что Инга рассматривает ноги, девочка в шлеме закричала:
— Ты стоишь не на ровном месте! Встань на ровное!
Тогда Инга вскинула голову, сощурила глаза и сказала:
— Сама ты хромая!
И побежала. Видимо, ей не терпелось доказать, что она не хромает. Вся стайка кинулась за ней. Завились на ветру «конские хвостики»: рыжие, черные, светлые.
— Нет, нет, — стараясь перекричать ветер, закричала высокая, в оранжевом купальнике, — она не хромая! Но у нее косит левый глаз.
— Да, да, у нее косит левый глаз! — на бегу подхватили остальные.
— Она на фотографии получится косой.
— Мы не будем сниматься с косой!
Инга остановилась. Стайка окружила ее полукольцом. Все стали бесцеремонно заглядывать ей в глаза. Инга отворачивалась. Тогда девочки забегали с другой стороны и снова заглядывали.
Виль стоял в стороне и не принимал в этом участия. Но он был рядом, и его присутствие подзадоривало девочек, раздувало в них злой огонек. Инга же испытывала гнетущую неловкость. Она была бы рада, если бы он ушел.
Она закрыла глаза руками — девочки стали хватать ее за руки и отрывать их от глаз. Инга отскакивала и снова закрывала глаза.
— Да у нее оба глаза косят! — кричала черноволосая, стараясь ухватить Ингу за руку.
— Как оба? — спросила Инга.
— Оба, оба! Так тоже бывает. Виль, Виль, посмотри, у нее оба глаза косят.
— Один смотрит влево, другой вправо! — засмеялся мотоциклетный шлем.
Что произошло с девчонками? Почему они забыли, что Инга их старая подружка? Почему им доставляет радость причинять ей страдания?
Виль смотрел в сторону залива. Его как бы не касалось, что происходит с Ингой. А ему хотелось накинуться на этих глупых девчонок, растащить их за «конские хвостики», наговорить дерзостей, но он был скован каким-то непонятным чувством, мешавшим ему прийти на помощь подруге.
И тут Инга обвела своих подружек колючим, ненавистным взглядом, крикнула им:
— Сами вы косые и хромые!
И бросилась бежать.
Подружки некоторое время стояли на месте, потом оглянулись на Виля. Он стоял к ним спиной. Тогда, не сговариваясь, вся стайка сорвалась с места и побежала за Ингой. Они бежали, и махали руками, и что-то кричали — вспугнутые цапли. А Ингу уносила вперед какая-то отчаянная легкость. Она убегала не от подруг, а от Виля, чтобы он не видел ее бессильной.
Сперва девочки бежали резво, но постепенно их запал стал остывать. Они замедлили бег. Потом остановились:
— Ну ее… пусть бежит.
Инга бежала. Не оглядываясь, пока хватало сил. Потом упала на песок и долго лежала, не поднимая головы. Она слышала, как рядом шуршат плоские волны, как посвистывает низкий ветер, как кричат не поделившие добычу чайки. Когда наконец она оторвала от земли голову, то снова увидела Виля. Он стоял, все так же повернувшись лицом к заливу, словно она никуда и не убегала. А убежали или уплыли на ненастоящей лодочке фотографа девчонки…
Инга встала. Колючие струйки песка потекли по спине и по животу. Ветер трепал ее «конский хвостик», Сквозь купальник белыми разводами проступила соль, словно не залив, а сама Инга была соленой. Виль повернулся к ней, и она испугалась, что сейчас он заговорит о подругах, которые донимали ее, и сказала первое, что пришло в голову:
— Смотри, у чаек малиновые лапки.
— Буду купаться, — мрачно сказал Виль.
— Брось! Вода ледяная.