Адди покосился на дверь.
— Вы… Вы за всё ответите! — только и смог пробормотать он.
— За что именно?
— За честь моего брата!
— Разве я его изнасиловала? — ухмыльнулась она.
— Ваша подданная!
— И при чём здесь я?
— Вы переместили её на свои земли! Дали защиту!
— Нет, Аддиан, моя подданная лишь использовала магию Воздуха и вернулась к себе домой. Все мы владеем теми же стихиями. Пользуемся теми же заклинаниями. Как бы тривиально это ни звучало. В давние времена нас прозвали «Чёрным Пламенем». Почему? Загадка. Может, кому-то из пра что-то примерещилось. Чёрное пламя! Другие огненные магессы постарались отгородиться от нас — хоть названием. Ещё эту глупость придумали про какой-то специфический запах вокруг нас. Теперь мы порой просто смеха ради нагоняем гари. Как сегодня. Но в остальном мы обычные магессы. Если не прибегаем к Тьме, конечно. А мало кто из Ордена познала Тьму. Даже моя шпионка. К слову, она сбежала сама, без моего участия, — сощурившись, сказала Госпожа, — я не спешу в любое время дня и ночи перемещать тысячи магесс по первому их зову.
— Когда вы охотились за мной, появился дым!
— Это только побочные эффекты от заклинаний, которыми пользовались обе стороны.
— Это неважно! Вы скрыли у себя ту, которая обесчестила моего брата!
— Скрыла? Она пришла на мои земли как гражданка. И судили её соответствующе. На год она отправилась в женское поселение — исправляться и работать.
— Всего на год?
А, впрочем, чему удивляться-то? Это же Чёрный Орден!
— Обычно насильницы работают у нас по восемь лет. Но с ней… С ней был исключительный случай.
— Да неужели.
— Ты совсем не представляешь, Аддиан, каковы наши законы — они справедливы. Одинаковы и для шпионки, и для меня, и для нищенки. Если женщина изнасиловала юнственника или целомудренного мужчину, то её осуждают на восемь лет. Ведь она испортила чужое имущество — мужа или будущего жениха какой-то дамы. Если пострадавший вёл развратный образ жизни, то наказание другое — три года. Ведь он бесхозный мужчина, либо «общественный». Но в обоих случаях могут быть смягчения.
— Какие смягчения? Она испортила Дарри жизнь!
— Ты ничего не знаешь о собственном брате, наивный юнец, — усмехнулась Ммикё. — Принц Дарри сам спровоцировал магессу, и это удалось доказать. Для начала твой брат остался с женщиной наедине. Вдобавок — угостился хмелем из её фляги.
— Что вы такое говорите?
— А ты думал, он лечиться к моей подданной ходил? Наивный мальчик! Моя магесса была весьма привлекательной женщиной. Неужели ты сам не замечал? Дарри не раз многозначительно на неё посматривал. Так что под видом лечения прошла встреча двух горящих сердец. А принц попробовал хмельного напитка. Какой же целомудренный юноша станет его пробовать наедине с женщиной? Для неё это сигнал — значит, он готов к связи и сам на неё напрашивается. Нетрезвый юноша телу не хозяин, как говорится.
— Ложь, которую придумала насильница в своё оправдание!
— Ты думаешь, мы не заметили бы лжи?
— Я знаю Дарри, он…
— Не такой непорочный, каким казался.
— Как вы смеете…
— Говорить правду?
— И что, даже если Дарри немножко пригубил — его можно было насиловать? У него теперь испорчена жизнь!
— Неужели? А знаешь ли ты, что перед так называемой порчей его жизни (проще говоря, актом взаимной любви), моя подданная вызвала с наших земель подругу? Наверняка потому, что похотливый проститут сам об этом просил! Но не буду ранить твои чувства… Это же чистейший брат! Тем временем, оставшись наедине уже с двумя женщинами, одну из которых он видел первый раз, принц не убежал, не закричал. А продолжил беседовать и провоцировать их.
— Так его изнасиловали сразу две женщины? — оторопел Аддиан.
— Изнасиловали? Насилуют невинного юношу в тёмной подворотне. А не хмельного, который сам, небось, вешался на шею. Вторую мы судить не стали. Но первую пришлось. Дарри всё-таки принц. Так что ты должен быть мне благодарен, Аддиан — одну из первоклассных магесс в военное время я отстранила от дел. И должен понимать, насколько совершенны и справедливы наши законы.
— Да вы даже не осознаёте, что теперь с Дарри! Он не может жить.
— Разве? Как мне докладывали, — усмехнулась Госпожа, — недавно его видели в саду, смеющимся со служанкой. Те, кого изнасиловали, не смеются через неделю в садах.
— А откуда вам знать, что у него на душе?
— Всё в порядке, раз появилось настроение заигрывать со служанками.
Ммикё села на трон и закинула ногу на ногу.
— Аддиан, Аддиан… Ты так мало знаешь! И так наивен!.. А история с братом добралась даже до моих ушей — и всё из-за того, что о ней как-то прознали столичные мужчины-бездельники. Они сочувствовали принцу и даже вышли на акцию протеста в чём матушка родила, с одним только приклеенным кленовым листом.
— Голыми? — удивился Адди.
— Да, конечно, как же иначе? В нашем государстве все свободны и равны. И все имеют право бунтовать и выходить на улицы. И даже юноши и мужчины могут просто взять и собраться на площади, высказать мнение. С одним условием, правда — они должны быть без одежды. Ведь если они привлекают внимание общественности и занимают наше бесценное время, то должны как-то компенсировать наш дискомфорт. Как-то утешить женщин — иначе те пожалеют, что им пришлось послушать, как именно забродили мужские умы на этот раз. И останутся недовольны. А у нас все равны и все должны остаться довольны. Так что мужчины в крупных городах порой прикрываются листом. А женщины могут поглядеть на красивые тела и оценить их.
— Какая ужасная у вас страна! — скривился Адди. — Кто же возьмёт такого юношу поджену? Если он расхаживал голышом…
— Конечно, никто. Поэтому, если юноша принимает решение заниматься политикой, то поджену он уже не выходит.
— И как он потом у вас живёт?
— Долго и счастливо, Аддиан, — с гордостью в голосе ответила Ммикё. — Такой юноша остаётся одиноким. Или идёт подрабатывать в домах наслаждений — ведь на обычную работу уличных политикесс-мужчин уже никто не берёт… Только не думай, будто их кто-то заставляет. Это их личный выбор.
— То есть в публичных домах у вас работают только политикессы-мужчины?
Магесса говорила какие-то глупости! Неужели в их стране действительно всё так и было?
— Конечно, нет! Эту профессию часто выбирают многие мужчины, — чуть оскорблённым тоном ответила Госпожа. Она принялась расхаживать вокруг трона. — Например, те, кому удалось выбраться из унизительного рабства. То есть такого, куда их украли, возможно, детьми и заставляли обслуживать женщин. Дорога у них одна, ведь никто не захочет брать такого мужчину на работу. И понятно, почему не захочет — такие мужчины ничего не умеют, раз их ничему не учили. Поджену их тоже не приглашают. Выход один — приносить пользу обществу, как умеют… Но их не заставляют туда идти. Они выбирают это сами. В нашей стране вообще никто не заставляет юношу или мужчину делать что-либо. У нас все равны и свободны, все — гражданки.
— И что же, мужчины у вас становятся боевыми магессами? — невольно заинтересовался Аддиан. — И даже могут стать советницей или Госпожой Ордена?
— Конечно, нет, Аддиан. Нашим мужчинам это не нужно. Они свободно от этого отказываются, — в голосе Ммикё снова появились нотки матриотической гордости. — Они выбирают семью. Но порой и мужчины у нас обучаются магии, да. Редко, но бывает — это только доказывает справедливость нашего общества, как я считаю. Мужчины становятся магессами и могут потом устроиться на неплохую работу. Но в сражениях они, конечно, не участвуют, и звания не получают — мы запретили им это, заботясь об их здоровье.
Она довольно улыбнулась.
— Однако мало кто выбирает такой путь. Кому нужен юноша-магесса? Тем более если работа связана с переездами. Женщина хочет, приходя домой, видеть чистоту и красоту, а не пустые помещения и холодный ужин. А для вас всё-таки главное любовь, а не профессия. Любовь, отношения, дети. Вот юноши и делают свободный выбор в пользу равных отношений… У меня, например, два, как бы вы сказали, мужа. Между нами царит равноправие и взаимоуважение, — надменно сказала Ммикё. — Как в настоящей прогрессивной семье.