Понимаю, что надо бы закрыть окно, но не могу. Смотрю через щелочку в шторах, как Леля прижимается грудью к своему жениху, и слышу ее неприятный смех.
– Не ты один в этом сомневаешься, Ярик! Я в детстве реально была уверена, что ее подбросили. Нюта у нас странная, я же тебя предупреждала.
– Странная – не то слово. Выскочила, вытаращила на меня глаза, вся перепачканная в чем-то. Потом спросила, какой сейчас день недели, и убежала.
– Типичная Нюта! – хохочет сестра. – Ты еще не в курсе, но она у нас типа талантливая!
– Это такой синоним к слову «двинутая на голову»?
– Ахаха, точно! И знаешь, что еще бесит? Она все время ноет, что ее не признают, что ей тяжело с нами живется, что ей нужны деньги на самых дорогих репетиторов, чтобы поступить куда-то там… Родители, конечно, дают, но это ведь бесполезно, Ярик! Когда в голове пусто, никакие репетиторы не помогут!
– Я не ною, – яростно шепчу я. – И никогда никому не жалуюсь! Дура ты. Дура…
– Да забей ты на нее, солнышко, – лениво, с чувственной хрипотцой говорит тот, кого я еще десять минут назад мечтала нарисовать. – Ясно же: она просто тебе завидует. Ты умница и красавица, а она…
Я захлопываю окно с грохотом, и мне плевать, что они меня услышат.
Отличный выбор, сестра! Этот жених идеально тебе подходит! Он такой же мерзкий, как и ты. Вместе вы составите самую самодовольную в мире ячейку общества!
Внутри меня все кипит от злости, но почему-то через несколько минут на листе бумаги появляются набросанные несколько штрихами высокие скулы Ярослава Горчакова, жесткая линия его губ и опушенные длинными ресницами глаза. Он смотрит на меня насмешливо. С моего собственного рисунка! Неслыханная наглость!
Я мстительно рву его на мелкие кусочки и отправляю в корзину.
Дверь в мою комнату неплотно прикрыта, поэтому я отлично слышу, что происходит в прихожей. Слышу, как щебечет Леля, как ахает и благодарит за букет мама и как весело басит папа:
– Наслышан, наслышан о вас, Ярослав Сергеич. Рад наконец лично познакомиться.
– И я очень рад, – слышу я его низкий, уверенный голос. – Ваша дочь – настоящее сокровище.
Я кривлю губы. Кошмар, какая пошлость! Хотя… Если учесть, что Леле после свадьбы отойдет генеральный пакет акций папиного завода, то она и правда сокровище. За меня бы тоже что-нибудь дали, я уверена, но точно не завод. Я, в отличие от Лели, не окончила с отличием школу с углубленным изучением иностранных языков, не получила степень МВА в Колумбийском университете и не выгляжу как топ-модель. Ясно, кто здесь дочка, которой можно гордиться, а кто так, неразумение. Так что все вполне логично.
– Смотри, чтобы не украли твое сокровище! – несмешно шутит папа и тут же сам над этим смеется. – Ну пойдемте. Стол уже накрыт. Лель, покажи жениху, где руки можно помыть.
Я закрываю дверь и начинаю переодеваться к ужину. В то самое нарядное черное платье, в котором моя бледная кожа приобретает синюшный оттенок, а руки, торчащие из широких рукавов, кажутся еще тоньше. Волосы я небрежно убираю назад, скручиваю в пучок и вместо шпильки скрепляю его валяющимся тут же карандашом. Выйти к ужину с распущенными волосами – слишком смелый плевок в лицо семейным традициям и правилам. Тем более что я опаздываю, родители и так будут недовольны. Но тем не менее я все равно открываю ноутбук и быстро ввожу в строку поиска имя Ярослава Горчакова. Интересно, правда ли он такой идеальный, каким кажется? Я листаю интернет-страницы и очень быстро понимаю, что нет. Далеко нет. Но, видимо, достаточно того, что он сын владельца НДК, корпорации, которая занимается цветными металлами и инвестированием. Это перевешивает все остальное.
Я вздыхаю и плетусь в гостиную, хотя идти туда у меня нет совершенно никакого желания. В тот момент, когда я вхожу в комнату, мама как раз разливается соловьем, стоя около огромной картины на всю стену, где нарисованы мы с Лелей маленькие. Конечно же, в белых бальных платьицах и с кудряшками. У нее светлые, у меня темные. И плевать художник хотел на то, что у меня кудрей никогда в жизни не было. Пожелание заказчика – закон.
Ну а рама у картины, разумеется, вся в золоте, как в Эрмитаже. Я уже говорила, что у меня есть большие вопросы к маминому вкусу?
– Это Леленька и Нюта в детстве, – мама умиленно улыбается, глядя на картину, и поэтому даже не видит, как я вхожу в гостиную. – Такие хорошенькие, правда?
– Настоящие маленькие принцессы, – с безукоризненной вежливостью отвечает ей Ярослав и улыбается маме. – У вас очень красивые дочери.
Его взгляд в этот момент останавливается на мне, и я снова поражаюсь тому, каким холодом веет от его глаз. Особенно на контрасте с дружелюбной улыбкой на красивых губах.