Но тут щёлкнул замок на двери, я занервничала и выглянула из своего укрытия. И чуть не уронила мольберт, когда резко подскочила. Там стоял Ксан, засунув руки в карманы своих белоснежных брюк. Как меня раздражал этот его образ посланника Светлой богини, все эти светлые одежды. Я-то знала, что ему больше подходит чёрный «чернее чёрного». Отображает его суть.
— Нарисуй меня, — вдруг сказал он.
— Ч-чего? — я от неожиданности чуть мимо стула не села.
— Ты слышала, — невозмутимо сказал Ксан и встал так, чтобы я могла его видеть, — нарисуй меня.
— Я не умею, — я демонстративно сложила руки на груди, — и с чего это я должна тебя рисовать вообще?
Он ничего не ответил, только приблизился и взял меня за запястье. Я подняла глаза, глядя на него снизу-вверх. Внутри всё щекотало и бурлило оттого, что он был так близко, от ощущения его ладони по моей руке вверх заскакали шальные мурашки, я чуть было не передёрнула плечами.
— Что ты делаешь? — постаралась сказать спокойно, — пусти. Я не буду тебя рисовать, я же сказала. Не умею. И главное — не хочу.
— Правда? — он наклонил голову и вложил в мои пальцы кисточку.
Он управлял моей рукой вместо меня, и я зачем-то позволяла ему это. Он смочил кисточку, макнул в краску, алую, как кровь, и поднёс к листу. Замер на мгновение, а потом он моей рукой начал выводить хаотичные линии. Мои расслабленные пальцы вцепились в ствол кисти.
— Что ты?.. — заговорила было я.
Но он продолжал, периодически вновь набирая краску. И я видела, как из хаотичных линий появляется портрет. Глаза, нос, губы, брови, как легко обрисован овал лица и небрежными линиями намечены волосы. Алый портрет смотрел прямо на меня. Я смотрела на саму себя.
— Ведь это такая маленькая просьба, нарисовать портрет, — проговорил Ксан и отпустил мою руку, — правда?
Я повернула голову в его сторону, задаваясь только одним вопросом. Он псих? Но спросила я совсем другое.
— На кого ставил ты, Ксан? — сказала я, — в тотализаторе.
Он едва заметно усмехнулся и перехватил мою кисточку, медленно провёл по нижней губе на моём портрете. Это было так интимно и многозначно, что я даже растерялась и слегка покраснела. Но ведь это был гад Ксан! Не время расслабляться.
— Почему? Во что ты вообще меня хочешь втянуть? — я сжала пальцы, заглядывая ему в лицо, — я получила твой щелчок по носу с рефератами.
— Маленькая шалость, — он пожал плечами, игнорируя мои вопросы.
— Ах, маленькая шалость? — я мило улыбнулась и встала с места, — ну хорошо, шалопай. В эти игры могут играть двое!
Я зачерпнула из банки чёрную краску и с наслаждением размазала по белоснежной рубашке мужчины. Стальные глаза сверкнули, он зачерпнул красную краску, которой совсем недавно набрасывал мой портрет, и как-то лениво провёл по моей щеке, прочерчивая алый след по плечу к запястью. То ли мстил, то ли соблазнял. И это разозлило ещё больше.
— Ты!.. — я зачерпнула ещё краску, уже в обе ладони, и просто растёрла ему по лицу.
Он почти не сопротивлялся, но не успела я возликовать, как мне на голову полилась краска прямо из банки. Я хищно зарычала и схватила первую попавшуюся краску, запустила её вместе с банкой в Ксана. Он увернулся, но его обдало волной жёлтой краски.
Я замерла, глядя на чумазого чёрно-жёлтого мужчину, уже не такого величественного и опасного, и просто-напросто рухнула на стул и засмеялась, приложив чёрные ладони к щекам. Ксан смерил меня взглядом с головы до ног и на чёрной морде в жёлтую крапинку вспыхнула короткая белая улыбка.
— И как ты это объяснишь? — спросил он, продолжая улыбаться.
Я подавилась смешком и проследила за его взглядом. Кабинет был… весёленький. С красными, чёрными и жёлтыми брызгами и пятнами, по новомодному стилю в интерьерах, последнему писку искусства. Но лорд Зайгон или хозяин кабинета этого точно не оценят. А кто хозяин?..
— Это любимая каморка для отдыха леди Эвелин, — очень радостно просветил меня Ксан.
— А-ы-ы-ы, — выдавила я и закрыла руками лицо, уже не боясь что-то измазать, хуже уже не будет, — мне конец.
По волосам уныло стекали красные капли краски, впитываясь в пиджак и рубашку.
— Я могу помочь, — любезно предложил Ксан.
— И снова загонишь меня в свою ловушку? — я посмотрела на него.
— А ты из неё и не выбиралась, — просветил он, — со мной лучше, чем против меня, Айза.
Я вздрогнула при звуке своего имени из его уст и нахмурилась. Вот ведь негодяй! Я даже восхищена его умом и хитростью.
— Я не люблю, когда меня используют втёмную, — сказала ему.
— У тебя нет выбора, — он невозмутимо засунул руки в уже не белые брюки, — могу только пообещать, что это не заговор против короны, не план с целью убить или навредить. Я просто кое-что ищу.