Как говорила, собственные мысли меня пугали.
Алек тем временем все продолжал исподтишка проникать мне под кожу. Он не упускал ни одного удобного случая ко мне прикоснуться или сделать приятное вроде сворованного у встречного купца шоколада или сказанного комплимента. А его «Сокрровище» стало звучать как-то по-иному. Более интимно, с большим чувством, восхищением, обожанием и даже обоготворением. От этого обращения я млела, как млела бы и любая другая. И сколько бы не сопротивлялась и убеждала себя в обратном, а все равно начинала смотреть на Алека через розовые очки.
— Просто шикарно, Вася, — ворчала я, когда уединялась в кустиках. — Пара комплиментов и ты растаяла. Так и начинаются самые печальные из семейных историй. Пара сладких слов и вот ты уже женатая и беременная!
— Сокрровище, ты там? — послышался обеспокоенный голос Алека с поляны, где мы остановились для отдыха. Я прикрыла лицо руками, почувствовав, как с интересом прислушиваюсь к его голосу.
— Вася, ты безнадежна…
— Василиса! Я иду к тебе!
— Стой, там, где стоишь! — возмутилась я.
— Почему ты молчала? Я же беспокоюсь…
А еще он пытался меня снова поцеловать, но я вовремя успевала увернуться. Правда однажды ему все-таки удалось повторить свой подвиг уже в третий раз. И в этот раз точно так же, как и в первые, совершенно неожиданно.
Мы остановились в городке впервые за неделю после того, как покинули Олю и Вирилия. Прибыли в этот населенный пункт в середине ночи, и по какой-то причине Алек доверился местным жителям и объявил, что здесь вполне можно переночевать на нормальной кровати и поесть как следует.
В итоге пока он «как следует» ел, я уснула, наконец, на мягком матрасе. А проснулась от того, что почувствовала, как кто-то ко мне прикасается. Опознав его по запаху, который стал для меня уже родным и волнующим, я не испугалась и сонная лишь оттолкнула его руку, которой он гладил меня по талии.
И тогда-то он проделал свое черное дело, снова меня поцеловав. Так же страстно и ненасытно как в первые разы. Я мигом позабыла все свои страхи, отдавшись ощущениям с головой.
— Выходи за меня, — искушающим шепотом прошептал он мне в губы между поцелуями. — Не упррямься.
— Вот же ты змей, — возмутилась я с усмешкой таким же шепотом.
— Я не змей! — возмутился он, отстраняясь. — Я человек!
— Ну конечно, — проворчала я, снова притягивая его к себе.
Алек целовал меня, гладил по волосам, заглядывал в глаза и шептал с восхищением:
— Ты такая неверроятная! Волшебная! Самая пррекррасная!
Я млела от его комплиментов и не переставала улыбаться. Мной владели спокойствие, умиротворение и счастье, когда я засыпала в его объятьях. И я практически определилась с тем, что не так уж и плохо быть пойманной, но на утро мое мнение изменилось, когда я проснулась снова одна в кровати. И на этот раз парня не было даже на прикроватном коврике.
То ли он потерял бдительность, то ли что-то случилось, но я осталась одна, предоставленная лишь себе. И мои руки и ноги действовали быстрее, чем я успела обдумать свои действия. Я схватила сумку и, спрятав волосы под платок, сразу выскочила из комнаты.
Спустившись на первый этаж, я все-таки увидела спину Алека, который стоял около стола местного администратора, женщины лет под сорок, и о чем-то с ней разговаривал на илларийском. И, кажется, он с ней заигрывал, усиленно улыбаясь и строя глазки. Я была возмущена и практически уже решилась на то, чтобы бросить свою очередную попытку побега, подойти и треснуть его сумкой по и без того больной голове, но в этот момент в гостиницу зашли двое, прошли мимо меня и сразу направились к Алеку. Выглядели они настроенными враждебно к парню. Я отступила назад, спрятавшись за углом, и прислушалась.
— Алексий! — позвал молодой парень, на вид лет двадцати, то есть примерно ровесник Алека. Ну или внешне — ровесник.
Мой приятель тут же обернулся, слишком очевидно отреагировав на имя принца Дракона. Улыбка с его лица стерлась, и он посуровел. Таким я его не видела даже во время наших ссор.