— Не уверена. Всё-таки для начала тебе нужно поговорить с Яроном.
— Так мы уже… — усмехнулась Полина. — поговорили. Он уже сказал всё, что имел мне сообщить, и, как видишь, не спешит продолжить разговор. Да там и продолжать нечего.
— Мне кажется, он был не в себе, — Райяна отвернулась от сада, прислонившись спиной к перилам. — Ярон бывает несдержанным, но так он не вёл себя никогда.
— Значит, для нашей семьи он делает исключение, уже ставшее традицией. Я видела комнаты, где жила моя бабушка. Там… пепелище! Всё сломано, порвано и выжжено. Если это сделал вменяемый человек… ну, или оборотень — не важно, то я — розовый дракон.
Райяна фыркнула, поневоле рассмеявшись.
— Побег Фаины и пропажа часов — это был сильный удар. Возможно, дело в этом. Та боль всё ещё мучает его.
— Бабушка не сбежала бы просто так.
Райяна отвела взгляд.
— Знаешь, даже поведение матерей и отцов в юные годы способно порой по- настоящему удивить их детей. О бабушках и говорить нечего. Ты не знала её молодой, она могла измениться. И сильно. Так что не стоит делать выводы на таком шатком основании.
— Ну ладно. Допустим, — кивнула Полина. — Но князь, похоже, не изменился совершенно. Как был… бешеным. Так и остался.
Полина, чей взгляд равнодушно блуждал по красотам сада, взглянула на Райяну и неожиданно увидела в синих глазах волчицы такую острую боль и тоску, что задохнулась, будто с разбегу налетела на нож.
Райяна тут же опустила глаза.
— Что с тобой? — нахмурилась Полина. — Почему ты…
— Ничего, — Райяна тряхнула головой, чёрные волосы хлестнули её по щекам и прикрыли глаза. — Это не имеет значения.
— Ты… — Полина замерла, надеясь, что ошиблась. — Ты… его любишь? Да? Любишь?..
Губы Райяны сжались в прямую линию, потом дрогнули. Несколько секунд полной неподвижности, волчица будто окаменела. Потом отбросила закрывавшие глаза волосы за спину и прямо посмотрела на Полину.
— Да. Люблю.
Полина прижала ладонь к губам. Это был сокрушительный удар. Меньше всего ей хотелось вставать на пути у Райяны. У той, что казалась такой прямой и открытой, той, кто единственная вызвала доверие.
— Повторяю: это не имеет значения, — сказала Райяна.
— Нет, имеет! Ну почему всё так… Почему?! Ты могла бы быть счастлива…
— С чего ты взяла? — Райяна горько усмехнулась. — Ярону нет до меня дела. То есть — он хорошо ко мне относится, ведь я из его стаи. И только. Мы друзья. Были друзьями.
— Почему были?
— Потому что… тот Ярон, который был моим другом, моим вожаком и моей любовью… Тот Ярон не способен ударить беззащитную женщину.
ГЛАВА 19. Ай, Ой и подарок
— Вот это я попала, Фая… — прошептала Полина, когда Райяна ушла.
А ушла она сразу же после своего признания. Полине о многом ещё хотелось спросить, но после такого задерживать волчицу она не решилась. Феечка, выбралась из Полиных волос и прыгнула на перила галереи, мгновенно увеличившись и приняв прежний вид.
— Ты расстроена, потому что Райяна любит Ярона? — спросил жёлтый пушистик, трепеща крылышками.
— Ну конечно! Как будто мало было того, что я должна против воли выйти замуж за того, кому на фиг не нужна! Так ещё и оказалось, что его любит как раз та, с кем мне хотелось подружиться… Здорово, да?! Я бы с радостью погуляла на их свадьбе. Особенно, если держаться подальше от жениха…
— Он не такой уж и плохой… — протянула Фая. — В целом, — быстро добавила
она.
— Ну, может быть, — согласилась Полина. — В целом. Только мне-то из целого положена самая… невкусная часть!
Фея хихикнула, но тут же приняла серьёзный и сочувственный вид.
Полина открыла дверь с галереи в комнату, и только успела увидеть, что там кто-то есть, как сразу же послышался глухой звук удара, что-то дзынькнуло, кто-то быстрым движением подхватил нечто с пола. Полина моргнула и шагнула внутрь, с удивлением рассматривая живую картину.
У столика сжались две девушки, у одной в руках тряпка, вторая прижимает к груди кувшин с морсом, половина морса залила светлый ковёр. "Наверное, слишком резко открыла дверь, — подумала Поля. — Напугала сестричек".
— Ой… — сказала та, что с тряпкой. — Я только хотела вытереть пыль, госпожа…
— Ай, простите нас, госпожа! — взвыла та, что с кувшином, и повалилась на колени, попутно проливая оставшийся морс — и на ковёр, и на себя заодно.
Картина была и смешной, и зловещей — морс разлился будто лужа крови, а то, что он попал на девушку, только усиливало сходство.
— Тихо! — рявкнула на горе-горничных Полина, хотя из горла рвался смех, отчасти нервный, отчасти вполне искренний. — Успокойтесь, пожалуйста, — прибавила она мягко.