— Он был невменяемым, — вздохнула Полина. — Не представляю, кто мог бы его остановить… Хотя один такой нашёлся, знать бы ещё, кто это… — она улыбнулась, удивляясь, что способна улыбаться. — Не переживай, Фаюшка, тебе не по силам справиться с оборотнем — это надо просто принять. И я очень ценю, что ты попыталась, но твоя помощь мне нужна совсем в другом.
— В чём? — фея подобралась и снова пожелтела.
— Мне надо убираться отсюда, — сказала Полина очень тихо, стараясь, чтобы не услышали горничные, сейчас ойкавшие и айкавшие над её растерзанной ночной рубашкой и копавшиеся в шкафу. — Ты же понимаешь, правда? Я не могу здесь оставаться.
— Понимаю… — Фая тяжело вздохнула.
— Госпожа, тебе холодно? — заботливо спросила Олейна, вынырнувшая из шкафа с очередной шёлковой тряпочкой.
— Не знаю… Скорее всего, это просто нервное. Озноб.
— Тебе бы горячую ванну принять, госпожа! — оживилась Майя.
Полина, недавно и сама мечтавшая о том же, угрюмо помотала головой. Она больше никогда не сумеет почувствовать себя здесь в безопасности. Этот маньяк, это чудовище… он может вернуться. Она не останется раздетой дольше, чем это необходимо!
— Лучше дайте мне попить горячего, если можно, — сказала Полина, сама удивляясь твёрдости голоса и тона. — И одеться. Вот эти шёлковые лоскутки мне не нужны. Что-нибудь закрытое, плотное. А лучше всего — штаны, рубашку, ремень.
— Но ведь… ночь уже… — растерянно протянула Олейна. — Ты не будешь спать, госпожа?
— А ты думаешь, что я смогу сейчас заснуть? — горько усмехнулась Полина. — Мне, знаешь ли, князь весь сон перебил! И не только сон… Так можно достать штаны в этом замке?
Горничные переглянулись.
— Я сбегаю к госпоже Райяне, госпожа, она поможет! — решилась Олейна и застыла, ожидая возражений, но их не последовало.
Если Полине и можно было здесь надеяться на чью-то помощь, то это была Райя на.
Олейна вернулась очень быстро и одежду принесла. Полине показалось, что Райяна отдала свою, но ей было всё равно, лишь бы одеться и получить хотя бы иллюзию защищённости. Размер у них, если и отличался, то незначительно. Майя тем временем притащила с кухни горячий ягодный взвар на меду. Полина только успела одеться и отпить глоток придающего сил напитка, как в дверь постучали.
Все невольно вздрогнули, даже Фая, напряжённо размышлявшая над тем, как помочь своей подопечной, подпрыгнула на месте, но, подлетев к двери, успокаивающе шепнула:
— Это Верен.
Полина кивнула, и Олейна открыла дверь. Телохранитель стоял за порогом, вид у него был какой-то встрёпанный, а ещё — встревоженный и виноватый.
— Я хотел узнать, как ты, тея, — сказал он негромко.
— Нормально, — жёстко ответила Полина. — Милостивый князь, день и ночь радеющий о благе подданных, не сумел довести дело до конца, и на этот раз меня не изнасиловали. Теперь буду ждать следующего. А так — нормально, как видишь. Жива, здорова, рассудком пока не тронулась.
— Полина… — Верен шагнул внутрь, хотя никто его не приглашал, и закрыл за собой дверь. — Мне очень жаль. Я… — он замолчал и подошёл ближе, заглянул Полине в глаза, хотел что-то сказать, но остановился и оглянулся на горничных, наблюдавших за этой сценой в четыре широко раскрытых глаза и в столько же до предела настороженных ушей. — Мы можем поговорить наедине?
— Пожалуйста, оставьте нас на минутку, — сказала Полина сестричкам — вроде бы мягко сказала, но под этой мягкостью была решимость, какой в ней никогда не было прежде.
Горничные беззвучно скрылись за дверью, не забыв плотно её притворить.
— Скажи… это ты был тем вороном? — нерешительно спросила Полина.
— Вороном? — Верен на миг отвёл взгляд. — Здесь был ворон?
— Да, был. Он спас меня.
— Мне очень жаль, тея… Я медведь — не ворон. И мне не по силам справиться с князем. Я должен был защищать тебя, — сказал Верен горько. — Но не сумел. Прости меня, тея. Если ты… хочешь сбежать… — он замолчал, вглядываясь в её лицо, на котором проступила та внутренняя решимость, что делает черты резче и глубже, что говорит о внутренней силе и красоте.
Прежняя Полина словно была акварельным наброском, а эта — чёрно-белой графикой с игрой теней, что обозначили скулы и сделали глаза бездонными.
— Что тогда? — спросила Полина, опуская взгляд, тень от ресниц вуалью легла на щёки.
— Тогда я помогу тебе, — ответил Верен.
Полина удивлённо взглянула на него. — Поможешь?
— Да. — Телохранитель смотрел прямо и весь его вид выражал непреклонную решимость, будто это "да" было нерушимой клятвой.