– Довольно. Довольно. Неужели в вашей хижине не найдется никакого бренди, Бофор?
– О, это идеальная причина, чтобы снова написать дорогому мистеру Брауну в Шотландию. – Вдовствующая герцогиня Хелстон рассмеялась. – Люк, как ты думаешь, это сможет побудить его отказаться от недоброжелательности ко мне?
– Ради Бога, Ата, позволь Брауни наслаждаться покоем, который он заслужил.
– Но он любит свадьбы. Обожает их. Он ни за что не сможет устоять против искушения посетить обе свадьбы – и Уоллеса, и Бофора – которые женятся на двух леди из моего тайного кружка.
– Забавно, – сухо ответил герцог. – В прошлом Брауни никогда не упоминал о своей особой любви к подобным сумасбродствам. И с каких это пор мисс Гиван стала членом твоего смехотворного клуба? Она ведь даже не вдова.
Ата заморгала.
– Просто я привыкла к твоим адским, выдуманным дьяволом, правилам. И если я утверждаю, что Виктории не нужно лишаться мужа, чтобы стать членом моего клуба вдов, то так тому и быть. – Крохотная герцогиня задрала кверху нос и фыркнула. – Что ж, я ухожу, чтобы написать мистеру Брауну, и ты не сможешь остановить меня.
Графиня Шеффилд закусила губу, чтобы не рассмеяться.
– Иисусе. Мой аппетит испорчен, – мрачно заявил герцог Хелстон. – На мой вкус, здесь слишком много болтовни крутится вокруг свадеб и счастья. Когда, я спрашиваю вас, трагедия снова войдет в моду?
Глава 5
Джон решил, что он и в самом деле позаимствует тиски у Уоллеса, если когда-нибудь найдет ее.
Они обыскали каждую милю земли, отделявшую их от коттеджа рядом с аббатством. Каждую долину, впадину, каждую лужайку. Но не нашли ни ее, ни мальчиков. Виктория вовсе не была глупой. Каким-то образом она сумела очаровать одного из грумов помоложе, уговорив его выступить в роли кучера, а также запрячь двух из лучших упряжных лошадей Джона в четырехколесную легкую повозку. И пока никто из них не вернулся.
Он яростно выругался, шагая взад-вперед по гребню холма за своей огромной конюшней – с этого места открывался самый лучший обзор, к тому же оно было достаточно удалено от большого дома, чтобы позволить ему произносить любую непристойную брань, которая взбредет в голову. Герцог и два других джентльмена разъезжали весь день, всю ночь, в поисках мисс Гиван и мальчиков. Хелстон и граф восприняли ее исчезновение не так серьезно, как он. И если бы ему пришлось выносить их насмешки еще хотя бы минутой дольше, то Джон предположил, что вполне мог бы поддаться желанию выбить этот дурной юмор из них обоих. Он ускакал от них галопом, как только рассвет распластал свои рыжеватые пальцы по горизонту, а их смех полетел вслед за ним.
Звуки стрекочущих кузнечиков раздавались вокруг него и становились все более оглушительными, по мере того, как усиливалась жара.
Где же она?
Лошадь с всадником появились на вершине холма перед ним, и его сердце застучало с возобновленной надеждой. Но это не Виктория. Всадник был в цилиндре и бриджах.
Мужчина приблизился и спешился, на загривке его кобылы были видны следы пены.
Может ли этот день стать еще хуже? Очевидно, да.
Граф отвесил ему преувеличенно вежливый поклон.
– Ваша светлость.
– Уаймит, – сквозь стиснутые зубы выдавил Джон. – Чему обязан подобным удовольствием? – Импозантный джентльмен в расцвете лет перед ним напоминал своего предшественника ровно настолько, насколько Джон напоминал своего – то есть, ни на йоту.
Граф вытащил что-то из седельной сумки, брошенной поперек крупа его лошади, и уронил два предмета, покрытых перьями, перед собой.
– Что же это такое?
– Думаю, она стянула их в одном из ваших парадных залов. Мисс Гиван – очень, хм, предприимчивая юная леди, если позволите так выразиться.
Джон наклонился и взял в руки хорошо сохранившиеся чучела белоголовой утки и фазана.
– Осторожнее, Уаймит, она – моя невеста.
– Неужели, – протянул тот. – Она не упоминала об этом.
– И о чем же она упоминала вам, поведайте, умоляю?
Мужчина несколько мгновений изучал герцога.
– О том, что мы оба – упрямые животные, которые отказываются уступать здравому смыслу.
– Хмм.
– Она настояла на том, что я должен взглянуть дальше своих возражений насчет вашего очевидного желания набить кошелек путем предполагаемого права прохода. Сказала, что мы оба должны думать о том, как улучшить жизнь многим людям в этом графстве, которые зависят от нас.
– Она так и сказала? – пробормотал Джон.
– Да.
– И?
– И она заявила, что мы должны прийти к компромиссу и построить дорогу и мельницу наполовину на моей собственности, наполовину – на вашей, и договориться, чтобы большую часть доходов получали те, кто будет там работать, а также больные и немощные жители Дербишира. – Граф рассматривал свои ногти. – Она также пояснила, что вы наконец-то признали заблуждения своего поведения и проступки вашего дяди – после того, как она полностью и в деталях расписала все ваши недостатки – некоторые из которых, к моему сожалению, не имеют ничего общего с охотой и нарушением границ, но тесно связаны с замками и ключами.
Джону не терпелось задушить эту энергичную маленькую филантропку с пустыми карманами.
Граф продолжил.
– Эти два побитые молью комочка перьев явились предложением мира, которые, по ее настоянию, я должен был принять от вас. Что еще более важно, девица намекнула, что меня пригласили охотиться в Бьюли-Парке в любое время, когда я пожелаю.
– В самом деле?
– Она также настояла на том, чтобы я соизволил подождать вас здесь, так как вы пожелаете пригласить меня разделить с вами трапезу, чтобы мы смогли обсудить постройку мельницы.
– Понимаю.
Уаймит с проницательным видом погладил подбородок.
– Весьма интересный выбор, Бофор. У нее больше отваги, чем у многих мужчин.
– Я знаю.
– Удивительно, как отлично вы о себе позаботились, – ответил граф. – Ведь вы не мастер вести разговоры, не так ли?
– Нет.
– Что ж, меня это устраивает. Ненавижу болтовню. А сейчас, вы собираетесь пригласить меня на завтрак или нет?
– Конечно. – Джон продолжил безо всякого признака иронии: – Я счастлив, что вы пришли.
– Ну, – смущенно проговорил граф, – я ничего о вас не знаю, но не расположен встречаться с ней снова без подписанного соглашения. О, и, между прочим, мисс Гиван просила предать вам, что она переехала в коттедж у аббатства, и…
– Что?
Уаймит облизал губы.
– Она просила отдать вам это в знак ее признательности и в качестве формального прощания. – Он передал герцогу потрепанный том «Кентерберийских рассказов».
Джон схватил книгу, взглядом предупреждая графа, на тот случай, если он собирался сказать еще хотя бы одно чертово слово. После целого десятилетия тишины, Джон кивнул, ощущая усталость, а в его глаза словно насыпали целый океан соли и песка, скрывавшийся под веками.
– Вы оказали мне честь своим визитом, Уаймит. Вы знакомы с герцогом и вдовствующей герцогиней Хелстон? Или с графиней Шеффилд и ее женихом, графом Уоллесом? Нет? Приятные люди… Вам понравится их компания. А сейчас пожалуйте сюда. Вам нравится копченый лосось?
Неужели Виктория всегда будет знать, как влиять на него? Часть сознания Джона умилялась тому, чего она так дерзко достигла. Все это невезение, все ужасные слова… были стерты честностью, которую послало небо, и самонадеянностью, продиктованной самим дьяволом.
Джон пытался поехать без них, но от этого чертового стада знакомых Виктории невозможно было отделаться. Напряжение в первом из двух экипажей охватывало сидящих там так тесно, словно петля на шее покойника. И они не оставляли в покое тему змеиного укуса, как только врач проболтался о нем, когда пришел с визитом.
Баритон графа Уоллеса раскатисто звучал в тесном, закрытом ландо.
– Британские гадюки очень редко бывают смертоносными, особенно если применить посконник или подмаренник. Вы ведь не стали пытаться высосать яд из раны, не так ли? Только дурак станет прибегать к подобному варварскому способу.