Клава. Вы завтракайте. Гриша, угощайся. (Сует ему яблоко). Я узнаю, не опаздывает ли поезд. (Уходит).
Гриша (ест яблоко). Все ясно. Два билета — для нас с Клавой. Два — для тебя с Галиной.
Николай. А может — наоборот. Два — для нас с Клавой, два — для тебя с Галкой.
Гриша. Рассуждая диалектически — не может быть. Галку от Уклонова ты спасал? Ты.
Николай. Ну и что? Я по-товарищески. Клавка попросила.
Гриша. Попросила? А для чего она именно тебя попросила? Женщины, они, брат, ого-го!
Николай. Что — ого-го?
Гриша. Все со смыслом делают.
Николай. С каким еще смыслом?
Гриша. Сперва она просит тебя спасти Галку от Уклонова. Потом — просит меня купить билеты в кино для тебя с Галкой. Полна диалектика!
Николай. А может, эта диалектика — для тебя?!
Гриша. Нет уж, браток. Милиция не ошибается. По всему видать — для тебя.
Николай. А вот и ошибаешься.
Гриша. А вот и не ошибаюсь.
Николай. А вот спросим у Клавы.
Гриша. Пожалуйста. Спросим у Клавы.
Возвращается Клава.
Клава. Опять хотите что-то спросить?
Николай (решительно). Хотим!
Гриша (решительно). Нам просто необходимо это! Дело вот в чем… (Теряет пыл, подталкивает Николая) Давай.
Николай (тоже теряясь). Мы хотели узнать… (к Грише). Спрашивай ты. Милиция всегда была решительной.
Гриша. Ладно! (Встает, снимает фуражку. Надевает). Так вот… Поезд не опаздывает? (Садится).
Клава. Вовремя! Да вы что?
Николай. Действительно, мямлит, понимаешь. (решительно встает). Тоже мне, бравый милиционер. Ты объясни нам, для чего эти… В общем… А для чего тебе поезд? Встречаешь кого, что ли? (Садится).
Клава. Какое-то начальство, говорят, к нам на фабрику едет. А я — страсть любопытная.
Николай (подозрительно). Значит, мне опять придется на Галке «жениться»?
Гриша. На этот раз по-настоящему.
Николай! Нет уж! Ни по-настоящему, никак. Спасай Галку от женихов теперь ты!
Клава. Да перестаньте вы, ребята… Начальство, может, пожилое, ему, может, не до женитьбы теперь, а вы… (Ест яблоко). Галку я сегодня домой отвела. Что там было, что было, когда они узнали, что мы их разыграли! Елизавета схватила пузырек, стала нюхать и упала в обморок. Условно, как говорит Петька. Нерон Феофаныч заревел, как бык: опозорили перед всем коллективом фабрики! Перед руководством облместрома! Елизавета подняла с полу голову: «А меня — перед всеми членами домового комитета!» Нерон Феофаныч по комнате мечется, будто стены собирается проломить. Я говорю — лучше переводите меня обратно, в цех.
Гриша. Зачем вам в цех, Клава! Работаете на чистом воздухе. Для здоровья полезно.
Николай. О здоровье он беспокоится. Правильно, требуй перевода в цех.
Вбегает Галина.
Галя. Ой, Клавочка! Ребята… здравствуйте. (Смеется). Что дома было! Что было!
Николай. Слышали уже.
Галя. Спасибо тебе, Коля.
Николай. На здоровье.
Гриша. Кланяйся, кланяйся, когда женщина благодарит (Нагибает Николаю голову). Милиция еще должна вас благородным манерам учить.
Николай. Некоторым из милиции… самым поблагородней не мешало бы быть.
Гриша. Рассуждая диалектически — некоторым маякам производства — и подавно.
Клава. Ну, хватит. Петухи. (Смотрит на часы) Коля… тебе на работу пора. А то Нерон Феофаныч…
Николай (к Грише). Тебе тоже… за порядком следить надо. Ступай, ступай…
Клава. Да, ребята… Идите. Идите.
Гриша. Эх, служба.
Николай и Гриша уходят.
Галя. Ну что, Клавочка?
Клава. Гриша купит четыре билета.
Галя. Спасибо, Клава.
Клава. Чудачка ты… Взяла бы, да и сказала: так, мол, и так, товарищ милиционер. Я нарушила всякие правила поведения. Я влюбилась в тебя.
Галя. Я-то скажу… когда время придет. Пусть помучается. Крепче любить будет.
Галя. Дура я, наверное… Гриша ведь тоже тебя любит… У тебя сразу двое влюбленных, а у меня — ни одного… кроме этого противного Уклонова.